И вдруг вижу: море. Неспокойное, северное, спряталось в маленьком синем шаре, и над его волнами кружит желтая чайка… Такой незаметный малюсенький шарик – если забыть, что у него внутри! Озираюсь по сторонам: никто, кроме меня, моря не видел? Нет, никто! Ну и хорошо, значит моё будет.

   Бабушка покупает мне море, я осторожно прячу его в варежку и так и несу до дома, будто в маленьком мешочке. Не хватало еще, чтобы оно вытекло куда-нибудь в снег!

   *******

Мы подходим к трехэтажному зданию с темными окнами. Вокруг дрожат от мороза тонкие клены.

– Это что? – спрашиваю я бабушку и сползаю с санок.

– Школа. Там детки учатся. Ты тоже там будешь учиться, только попозже.

– Не хочу. Темно очень. Пойдем пещеру искать!

   Школа скрывается в тумане, и вместо нее вырастают из снега мрачные разбойничьи скалы. Дверь в пещеру с сокровищами почему-то железная, к ней ведут скользкие заснеженные ступеньки. Я спускаюсь вниз и стучу три раза по зеленой, с ржавчиной, створке.

– Сим-сим, откройся! – заговорщицки ухаю я в замочную скважину.. Эхо отзывается где-то в недрах школы-пещеры, возвращается и снова стучится о дверь. Потом что-то внутри скрежещет и клацает, и ужасная дверь отворяется. Я стрелой взлетаю по ступенькам и прячусь за колонной.

   Из темноты подвала (или подземелья?) выходят строевым шагом люди в серых шинелях и шапках с завязочками на макушке. Один, два, три, четыре… Я счет пока плохо знаю… А их вон сколько, целая банда…

   Они выстраиваются перед школой и начинают считаться. Первый, второй, первый, второй… Они тоже считать, что ли, не умеют? Они все тонкие, замерзшие, уши розовые торчат… А тот, который ими командует, с звездочками на плечах, тот потолще, – на нас с бабушкой недовольно косится.

   Пересчитались они и зашагали прочь, громыхая сапогами. А мы с бабушкой все у двери стоим, молчим – как воды в рот набрали. А потом гляжу: бабушка хохочет, глаза варежкой вытирает.

– Вот тебе и сим-сим! – говорит она и снова начинает смеяться.

   *******

– Зря мы ждем – не придет он! – ворчит Аленка и зачем-то пририсовывает снеговику фломастером третий глаз.

– Придет, я точно знаю. Когда же ему еще прийти – сегодня ведь тридцать первое! ВсЁ, завтра уже поздно.

   Аленка недовольно хмыкает.

– Дедов Морозов вообще не бывает! Это родители подарки под елку кладут! – важно говорит она. – Ты как-нибудь подсмотри, сама увидишь!

   Я отворачиваюсь и начинаю рисовать на снегу птичьи следы. Может, конечно, среди Дедов Морозов много переодетых обманщиков, но один, настоящий, где-то должен быть! И сегодня он придет ко мне. Я точно знаю.

– Ты уходи, если замерзла, – говорю я Аленке, – а я буду у подъезда ждать. Только когда он придет, я тебя звать не собираюсь!

– Ну и не надо! – обижается Аленка, забирает у меня красный фломастер и уходит. На ступеньках подъезда она оборачивается и показывает мне язык. Прищуривает черные глаза.

– Жди, жди! – кричит она уже возле своей квартиры. – Он тебе фигу в кармане принесет!

   Вредная Аленка. И как только мы с ней подружились! Все время ссоримся и ссоримся. А потом миримся. Надо будет завтра опять помириться – посмотреть, какие ей игрушки на Новый год подарили…

   Я стою, приплясываю. На улице тихо. Все уже по домам сидят, салат готовят… Бабушка с мамой тоже, наверное, горошек открыли, курицу жарят… Вон огоньки на нашей елке в окно светятся…

   Подмораживает. Снег затвердел, покрылся корочкой. Птичьи следы застыли. Если метель не начнется, завтра утром вся площадка будет в птичьих следах – огромных, страусиных, наверное. Я много их веткой нарисовала.