– Ты хоть понимаешь, что Джесси думает, будто тебя расчленили и бросили гнить в канаве? Ответь ей немедленно! – жестко приказала Лив властным голосом, и Джонни игриво улыбнулся:

– Она в самом деле так думает? Ладно, напишу ей смс.

Он достал телефон и, набирая текст, нахмурился. Лив догадалась, о чем он думает.

– Я обещала ей не общаться с тобой, а теперь она узнает, что мы оба в «Аквамарине»! Accidenti! Abbiamo appena le cose si avviano… («Черт! У нас только стало все налаживаться…» – с итал.)

Джонни, против обыкновения, не обратил внимания на ее итальянский, а нахмурено и возмущенно воскликнул:

– Что ты ей пообещала??? Оливка, это наши отношения, и я их улажу, она не имеет права требовать от тебя каких-то жертв!

– Это не она, а я так решила. – отпивая из бокала, заявила Лив. Джонни закатил глаза.

– Ну конечно. Она бы так не поступила, я знаю. Я хотел тебе намекнуть, что взрослые люди решают свои проблемы сами, не требуя вмешательства со стороны кого бы то ни было… Ты понимаешь, о чем я?

Лив ухмыльнулась.

– Нет, я совсем безмозглая. Но все-таки ты зря ушел. Ты ей нужен.

Джонни пожал плечами.

– Я вернусь утром. К этому времени она устанет думать и будет снова милой Джесси, которую я люблю.

Лив ухмыльнулась, и Джонни отошел к другим клиентам.

Последующие сорок минут Лив ждала потрясающий торт от «любимого» шефа под названием «Эстерхази» (когда Эндрю «пончик» узнал, что она здесь, он бросил все свои дела, чтобы лично приготовить ей десерт с надписью: «Для мисс Оливии – моей дорогой конфеточки!») и десять минут с наслаждением уплетала шедевр, пока…

Двери отворились, и Лив физически ощутила что-то неладное… У барной стойки стало как-то пусто, все девушки испарились, а в зале вдруг как будто кто-то убавил звук: посетители стали говорить тихо или шепотом.

– Так-так… Кто тут у нас? Моя чудесная невеста… Я знал, что ты здесь. – услышала Лив ненавистный голос позади себя и обернулась.

Блейк Уолш собственной белобрысой персоной стоял над ней, сунув руки в карманы дорогих брюк, в великолепной футболке и черном пиджаке. На его руке блестел золотой «Ролекс», а на ногах красовались дорогие туфли фирмы «GY». Лив знала, что это сеть фирменных бутиков обуви его отца (и это понятно из названия), которые прикрывают незаконное производство амфетамина, но сейчас этот хорошо одетый маньяк стоял слишком близко и слишком плотоядно оглядывал Лив горящим взглядом ледяных, надменных глаз, чуть искривив рот в презрительной усмешке.

Позади него стояла его охрана в дорогих серых костюмах и ботинках с гравировкой «GY» на подошвах, возвышаясь над ним и придавая ему некое устрашение.

Но Лив почувствовала себя в своей стихии и язвительно улыбнулась, испепеляюще глядя на Блейка:

– А, ушлепок Блейк! Вот так сюрприз! Как поживает старый хрыч? Это он подослал тебя спросить, как у меня дела? Потому что ты выглядишь настолько неполовозрелым, что вряд ли твоя головушка сама сообразила за мной проследить.

Блейк еще шире улыбнулся и, наклонив голову, подошел еще ближе к Лив, совсем сокращая дистанцию. В его глазах заплясали искры гнева и какой-то ненормальной, страстной похоти.

– Скажешь мне это, когда будешь лежать в моей постели, детка… А в принципе… я могу доказать тебе свою зрелость прямо сейчас, на этой барной стойке… – он так близко наклонился к ней, что Лив чувствовала тонкий запах его одеколона и невероятную дрожь омерзения, охватившую ее. Но она держала взгляд, не позволяя ему усомниться в ее храбрости. – А впрочем… У тебя такой грязный язычок… Можно было бы сначала попросить моих ребят раздеть тебя догола и, продемонстрировав посетителям твои великолепные формы, позволить каждому расписаться на тебе моим фамильным ножичком, прежде чем я окончательно завладею тобой…