– Нет. – Я сжала чашку ладонями. – И вообще, была уверена, что он остался в Германии.

– Да уж… Дела, – протянула подруга. – И что собираешься делать?

– Работать, – усмехнулась я через силу. – Что мне еще остается? Не увольняться же мне из-за него? Тем более столько воды утекло. У нас у каждого уже своя жизнь. Все осталось в прошлом.

– Уверена?

– В чем?

– Что все в прошлом?

– Да, – ответила я. Во всяком случае, я была твердо на это настроена.

– Ясно… – произнесла Женька как-то двусмысленно, но я это решила проигнорировать и перевести тему.

– Во сколько у тебя завтра процедура? – спросила ее.

– В десять, – голос подруги сразу стал напряженным. – Пожелай мне удачи.

– Конечно, желаю тебе удачи, – мягко отозвалась я. – Буду держать за тебя кулачки. Позвони, когда все закончится, хорошо?

– Обязательно, – ответила Женя.

Мы еще несколько минут поговорили на отвлеченные темы, после чего попрощались, взяв друг у друга обещание, что пойдем сразу спать. Однако уверена: она, как и я, еще долго сидела, погруженная в свои мысли, пила остывший чай и страшилась наступления будущего дня.

– Я так благодарна вам, что вы вернулись пораньше, Тамара Васильевна, – уже который раз повторила я, спешно одеваясь. – В понедельник уже садик должен открыться, станет полегче. А на этой неделе просто конец света какой-то! В общем, еда в холодильнике есть… Денежку, если захотите сходить в парк или еще куда, оставила на комоде…

– Хорошо, хорошо, езжай, спокойно работай, мы тут со всем справимся, со всем разберемся. – Няня тепло улыбалась, глядя на еще спящую Соню. Она была невысокой, но полненькой, как пышечка, добрые глаза лучились светом, и от них в разные стороны разбегались веселые морщинки. Тамара Васильевна была просто воплощением настоящей бабушки, такой уютной и надежной. Увы, родной бабушки у Сони уже не было. Но счастье, что судьба послала нам такого чудесного человека!

По пути я набрала младшей сестре. Однако она не ответила, и до самого роддома я нервничала, воображая себе всякие ужасы и попутно ее ругая. Ника перезвонила, когда я уже подходила к роддому.

– Что случилось? – сонно спросила она. – Я спала.

– Просто волновалась немного. Вчера поздно вернулась со свидания? – предположила я.

– Ну так, не очень… – неопределенно отозвалась сестра.

– Все хорошо прошло?

– Конечно, – Ника хмыкнула. – У меня все прекрасно, Крис. Все круто.

– Надеюсь, – протянула я. – А в универ что, не собираешься?

– Нам сегодня ко второй паре. Так что спасибо, что разбудила, пойду собираться, – голос сестры стал бодрее.

– Ну давай, давай, хорошего дня, – я усмехнулась.

– Угу, и тебе того же. – И Ника отключилась, как всегда, раньше меня.

Первым, кого увидела, зайдя в двери, был Кравицкий. Он стоял у лифта, спиной ко мне, и задумчиво следил за меняющимися цифрами этажа. Я тут же сменила направление к лестнице: ехать с ним вместе никак не хотелось. Шестой этаж – не десятый, поднимусь как-нибудь. Но к пятому этажу я уже проклинала и Кравицкого, и свои каблуки, которые надела сдуру именно сегодня.

Запыхавшись, я вошла в отделение… и снова наткнулась на Кравицкого, стоящего у поста дежурной сестры. До своего кабинета, судя по всему, он еще так и не дошел.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна! – первая поздоровалась со мной медсестра.

– Доброе утро, Кристина Станиславовна, – следом произнес Кравицкий, искоса глянув на меня.

– Доброе утро, – ответила обоим и, не смотря в ту сторону, промчалась мимо, прямиком в ординаторскую.

– Как ночь? – спросила Никиту, который с уставшим видом хлебал кофе из своей большой кружки.