На практике политика мультикультурализма представляла собой совокупность институциональных, правовых, идейно-политических инструментов, соотношение и формы функционирования которых варьировались от страны к стране. В целом практика их применения соответствовала скорее «жесткой» мультикультурной модели, т.е. их сутью было предоставление гарантий сохранения социокультурных прав наиболее уязвимым группам, в первую очередь принадлежащим к числу «новых» иммигрантских сообществ.

Зародившись в Канаде, политика мультикультурализма была впоследствии взята на вооружение такими странами, как Австралия, Швеция, США и Великобритания. К началу нынешнего столетия о мультикультурализме стали говорить и в контексте динамики эволюции французской и германской национальных моделей.

Распространение мультикультурных практик постепенно приводит к обесцениванию изначального смысла концепта муль-тикультурализма. По сути, под мультикультурным к началу нынешнего столетия стало пониматься любое мультиэтничное общество, не практикующее очевидную ассимиляцию в пользу одной и более доминирующих этнических групп. Так, выступая 11 февраля 2011 г. на совещании в Уфе, президент РФ Д. Медведев говорил о мультикультурализме как о практике, адекватной потребностям, в том числе и современного российского социума [Стенографический отчет, 2011].

Строго говоря, подобный подход укладывается в концепт «мягкого мультикультурализма» Ч. Кукатаса, когда под мультикультурализмом понимается базовая либеральная толерантность. Нельзя не отметить, однако, что это выхолащивает саму суть реально существующей проблемы: ныне звучащая критика мультикультурализма сфокусирована не столько на этой базовой толерантности, сколько на случаях «жесткого мультикультурализма», ассоциируемого с «новым либерализмом» парадигмы Б. Остендорфа. Следовательно, для понимания природы нынешнего идейного кризиса мультикультурализма нужно в первую очередь анализировать именно «жесткую» его версию.

Вряд ли подобная популярность этой модели случайна. Триумф либеральных ценностей эпохи провозглашенного Ф. Фукуямой «конца истории» перевел в ряд «морально устаревших» все традиционные схемы организации мультиэтничной политии – от национального государства до федерации. Мультикультурализм с его ценностным универсализмом и мозаичным видением политической общности стал адекватным преломлением постмодернистской философии в сфере этнополитического менеджмента.

В торжестве мультикультурализма (как можно предполагать сегодня – временном) можно усмотреть и важную этическую составляющую. Принимая на вооружение этот концепт, общества евроатлантического ареала демонстрировали свою готовность признать ответственность за нелегитимное доминирование над неевропейскими народами в колониальную эпоху.

Можно интерпретировать мультикультурализм и как элемент базового перехода евроатлантических обществ к ценностно-ориентированной политике (value-based policy). Наиболее явно эта тенденция проявилась в практике Европейского союза – в первую очередь внешнеполитической, однако она, безусловно, выходит за институционально-правовые рамки ЕС и касается изменения природы собственно европейского социума.

Фоном и главным мотивом для распространения мультикультуралистских практик в странах евроатлантического ареала становится иммиграционный бум. Начало ему было положено в первые послевоенные десятилетия: бурный экономический рост послевоенной Европы в значительной степени был обеспечен трудом иммигрантов из бывших колоний.