Расширение полномочий Европарламента ведет к тому, что он постепенно становится авторитетным актором европейской политики, более влиятельным и сильным, чем когда бы то ни было. Однако в широких слоях населения стран – членов ЕС Европарламент по-прежнему воспринимается в качестве второстепенного института по сравнению с Еврокомиссией и межгосударственными механизмами принятия решений. Поэтому и к выборам в Европарламент граждане стран – членов ЕС относятся менее ответственно, чем к выборам в парламенты собственных государств: они не верят, что он способен защитить их от «Брюссельского молоха», которым пугают их некоторые национальные и региональные политики.

«Политические семьи», образующие фракции в Европейском парламенте, претендуют на роль посредников между европейской политикой и ее восприятием гражданами своих государств. Однако эти претензии, несмотря на консолидацию фракций по результатам последних выборов, не реализуются в должной мере. Это показали и последние выборы. Повсюду в ЕС в ходе предвыборной борьбы в Европарламент речь шла не о «европейских партиях», а главным образом о своих, национальных партиях. Очевидно, что такая недопустимая ситуация сохранится и далее, до тех пор пока в ЕС не конституируются собственные, общеевропейские партии, которые – по образцу национальных парламентов – со своими лидерами будут в масштабах всего ЕС вести предвыборную борьбу за пост президента Еврокомиссии. В этой связи идеи о прямых выборах гражданами президента Евросоюза приобретают реальные очертания. Пока что политические элиты как Евросоюза, так и стран-членов не готовы к такому радикальному разрыву с привычной «культурой общеевропейского согласия», к политической борьбе по образцу национальных политических систем. Поэтому скорее всего процессы консолидации на нынешнем этапе развития Евросоюза будут определяться не борьбой альтернатив, а поисками консенсуса.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что Европарламент сумел найти свое место в системе принятия политических решений в ЕС. В настоящее время ни одно важное решение, ни одна значимая кадровая перестановка не предпринимаются без того, чтобы так или иначе (формально или неформально) в процесс принятия решения не был интегрирован Европарламент. Поэтому не может не вызывать удивления то, что до сих пор существует такой разрыв между реальной ролью этого общеевропейского политического актора и тем, как воспринимают его граждане стран – членов ЕС. Это обстоятельство является одной из серьезнейших слабостей нынешних процессов европейского единения. Между институтами ЕС и гражданами его стран и без того существует немалая дистанция, но по отношению к парламенту она особо вредна: ведь именно он призван представлять интересы граждан ЕС в общеевропейских структурах. В интересах общеевропейского единения разрыв между гражданами и Европарламентом должен быть преодолен как можно быстрее. Но на каких путях этого можно добиться? Быть может, не следует бояться отступить от культуры общеевропейского консенсуса и «поляризовать» общеевропейский политический дискурс, допустить в него конкуренцию различных политических позиций, моделей и представлений о будущем Евросоюза.

Однако готовы ли к этому страны – участницы ЕС? 30 июня 2009 г. высший суд одного из самых влиятельных членов ЕС – Федеративной Республики Германии – принял решение, подтверждающее правомерность Лиссабонского договора4, который предусматривает масштабные реформы европейских институтов. Конституционный суд ФРГ постановил, что Лиссабонский договор в принципе не противоречит Основному закону ФРГ, но в то же время подчеркнул, что необходимо совершенствование национального законодательства в том, что касается компетенций Бундестага. В противном случае его права по отношению к европейскому уровню политики будут ущемлены и под угрозой окажется парламентарная основа германской демократии. Непосредственно после этого решения в Германии начались оживленные и по большей части критические по отношению к ЕС дискуссии. Реакцию СМИ и политиков, несмотря на все кажущееся разнообразие, определяла общая мысль: наконец-то всем этим «интеграционным» фокусам положен конец! Немецкий суверенитет спасен, немецкий парламент утвержден в своих правах, «европейскому Молоху» указаны его границы, а главное – идея единого европейского супергосударства наконец-то окончательно похоронена. Конституционным судьям нельзя отказать в находчивости: усомнившись в правах Европарламента, они тонко выразили свой скепсис по отношению к нынешнему направлению европейской интеграции в целом, да к тому же еще и похвалили Основной закон, который-де соглашается с Лиссабонским договором. Как будто создатели этого закона только и имели в виду, чтобы через 60 лет измерять им новые европейские нормативы.