Сегодня возможности кредитовать как потребителей, так и производителей у финансового сектора больше нет. Это приводит не только к тому, что резко падает спрос, а за ним и производство, но и становится невозможным вернуть уже существующие долги. Причем эти, как мы их называем, «плохие» долги представляют собой многоуровневую пирамиду взаимопроникающих обязательств. Если первая волна кризиса обнажила долги домохозяйств и корпораций, то вторая волна с необходимостью будет кризисом государственных долгов.

Примером может служить современная Греция, которая оказалась не в состоянии справиться с нарастающим дефицитом бюджета. Не имея возможности девальвировать валюту, греческое правительство, по рекомендациям Европейского центробанка, собирается пойти на меры жесточайшей экономии. Оно предполагает отменить премии для служащих госсектора, отменить ежегодные отпускные выплаты для высокооплачиваемых категорий и ограничить для прочих, полностью отказаться от увеличения зарплат и пенсий в госсекторе по меньшей мере на три года, увеличить НДС с 21 до 23 %, повысить акцизы на топливо, алкоголь и табак на 10 %, увеличить налоговое бремя для незаконного строительства. Эти меры вполне логичны в рамках модели Евросоюза, который для поддержания стабильности евро пытается создать Стабилизационный фонд, основную часть которого будут составлять государственные обязательства по долгам. Нехватку средств вновь пытаются компенсировать эмиссией ценных бумаг. Воистину, если бухгалтеры управляют миром, дети останутся без молока.

Оглашение правительственных мер вызвало бурный протест в Греции. В мае 2010 г. в стране прошла всеобщая забастовка, парализовавшая жизнь страны и приведшая к беспорядкам в столице. В июне протестные настроения остаются высокими. Правда, средства массовой информации не уделяют этому, как мы полагаем намеренно, сколько-нибудь значительного внимания. Видимо, по мере нарастания второй кризисной волны ситуация в Греции и других европейских странах будет обостряться.

При анализе современного кризиса необходимо учитывать и другое важное обстоятельство: существующее разделение труда. «Количество технологически независимых государств в мире последние два века все время сокращалось. В Европе еще в середине XIX в. речь шла о десятке реально независимых (т.е. имеющих возможность самостоятельно развивать полный спектр технологического, а том числе и военного производства) государств, к началу ХХ в. их осталось от силы пять (Российская империя, Германская, Австро-Венгрия, Франция и Великобритания), в середине ХХ века уже не только в Европе, но во всем мире было только два реально независимых государства – СССР и США» [Хазин, 2008, с. 34–35].

На сегодняшний день реально экономически независимым государством является Китай, способный не только самостоятельно производить, но и потреблять произведенную продукцию. По итогам 2009 г. Китай обогнал Германию по объему экспорта. И в целом его экономические показатели, несмотря на кризис, выше, чем у промышленного лидера Европы [Швец].

Само по себе разделение труда, специализация на производстве определенных товаров и услуг – явление позитивное, однако разделение труда в рамках спекулятивной экономики носит патологический отпечаток: например, развитый центр и отсталая периферия (Валлерстайн). «Зловещая тенденция, связанная с уходом мирового капитала из производящей в спекулятивно-ростовщическую и экспроприаторскую экономику “валютных игр”, неминуемо ведет к расширению планетарной бедности» [Панарин, 2002, с. 162].

Именно желанием закрепить такое неравенство в рамках мировой экономки объясняется концепция постиндустриального общества. Постиндустриальная экономика была объявлена чуть ли не высшей фазой развития цивилизации, которого с необходимостью достигают только продвинутые в экономическом отношении страны. На самом деле происходит то, что А.С. Панарин назвал «повальным промышленным дезертирством рабочей силы» » [Панарин, 2002, с. 100–101].