– Я поняла, – не дала ему договорить Вера. – Прибыль будет немаленькая, а потом еще сборы от трансляций, от интернет-подписчиков, от размещенной в зале рекламы…

– Именно! – воскликнул Софьин. – Как вы все понимаете!

– А зачем вы театр пригласили?

– С чего-то надо начинать. Надо было обжить немного судно. Чего ему пустым ходить? А они как раз в Норвегию собирались. Для меня расходов практически никаких, а им радость и опять же бесплатное удовольствие.

– Зачем же вы тогда выговор этим двум артистам сделали?

– И в мыслях не было! Хотите, я как-нибудь сглажу…

– Да я не в этом смысле, – отмахнулась Вера. – Просто вы взаперти сидите в своей шикарной каюте, а для них за пустой стойкой посидеть с бутылкой, которую они взяли из мини-бара в каюте, уже праздник. Вас увидели и растерялись.

– Хорошо, я услышал вас, – кивнул Борис Борисович. – Я буду за ужином вместе со всеми. Потом можно еще что-нибудь придумать. В полночь отходим от причала. Знаете, как актеры умеют веселиться: капустники, импровизации, розыгрыши! Я думаю, скучно никому не будет.

Они шли по коридору, вдоль кают, навстречу из-за угла выскочила девушка. Увидев хозяина яхты, она попыталась развернуться и шмыгнуть за угол, но ее уже увидели, и потому девушка просто прижалась к стене, а когда Софьин и его гостья поравнялись с ней, прошептала:

– Добрый день, Борис Борисович, – и бросила любопытный взгляд на Веру.

– Привет, – ответил Софьин, не задерживаясь.

Но потом, уже пройдя мимо, обернулся и сказал:

– Таня, передайте всем, что я буду сегодня ужинать с остальными гостями. Я и Вера… – Он посмотрел на Бережную, ожидая подсказки.

– Вера Николаевна, – улыбнулась девушке Вера.

– Так вот, – продолжил Борис Борисович, – сделайте так, чтобы никому сегодня скучно не было.

– Я поняла, – кивнула девушка.

– Тоже актриса? – спросила Вера, когда они отошли.

Борис Борисович кивнул.

– Двоих я уже видела. Федор Андреевич…

– Волков, – назвал фамилию актера олигарх. – Второй – Алексей Козленков. Козленков начинал лет тридцать назад. Снимался в фильмах-сказках для детей. Знаете, он был такой тоненький, светловолосый, кудрявый. Типичный Иванушка-дурачок или Иван-царевич, но потом молодые годы прошли, и типаж стал не тот.

– Я его вспомнила, видела фильмы с его участием в детстве.

– А Волков как начинал, не знаю, но сейчас он достаточно востребован. В кино приглашают. Но Федор остается в театре, вероятно, не желая расставаться со своим другом Козленковым и с еще одним приятелем – Борисом Ручьевым, который служит в театре вторым режиссером. А ведь именно Ручьев открыл этот театр… Правда, тогда он был частным театром и назывался «Ручеек». Но дело, как это случается, не выгорело. Прогорел театр. Пошел под государственную крышу, но финансирования все равно должного не получил. А тогда появился я. Помогаю чем могу. А Волков, Ручьев и Козленков дружат с давних пор, хотя и ссорятся постоянно. Однажды Козленков едва не зарезал Волкова. Вовремя удержали. А обиделся из-за ерунды – из-за эпиграммы. Волков ведь этим балуется и достаточно зло сочиняет на каждого…

– Что же такого можно сочинить в стихах, чтобы человек готов был убить автора? – удивилась Вера.

– Да ничего особенного. Хотите, прочитаю? – предложил Софьин.

– Если вас не затруднит.

– Тогда слушайте, – усмехнулся Борис Борисович: