– Забыла, Синт, кто еще участвует? – спрашиваю я как можно небрежнее. – Джордж говорил мне, но я совершенно…

– Да уж, любовь – это… Господи! Я так плохо запоминаю имена… Ну да, Наоми Фэрн. Дочь Криса Фэрна. Кажется, ей двадцать один, первая актерская работа, раньше была моделью. С виду хорошенькая, но даже если это и не так, все равно будет смотреться шикарно. Передай Джорджу, чтобы не беспокоился: она умеет держаться перед камерой.

Так, начинается… Делаю еще глоток шампанского, стараясь не подавать виду, что моя жизнь рушится.

– Когда съемки – через неделю? – щебечет Синтия, не замечая, что со мной творится. – Держу пари, они поселят его в Нью-Йорке в каком-нибудь шикарном месте, правда?

Аккуратно отодвинув стул, извиняюсь и направляюсь в дамскую комнату. Все это время мне как-то удается сохранить на лице улыбку.

Запершись в отделанной мрамором туалетной кабинке, гуглю: Новости кастинга «Над пропастью во ржи». Пока ничего. Пока. Внутри все переворачивается.

Думаю о Джордже, который вчера вечером, как обычно, спокойно смотрел телевизор рядом со мной и с кем-то переписывался. Теперь мне интересно, с кем…

Гуглю ее лицо.

Охренеть.

Все становится на свои места.

Жму на самый негламурный снимок, который предлагают мне гугл-картинки, пытаясь понять, как Наоми Фэрн выглядит на самом деле. Эта фотография без макияжа – из крутейшего журнала. Рассматриваю ее красивое, без единой морщинки лицо, и мне хочется умереть.

До этой секунды все это не имело никакого значения.

Смотрю дальше. Ее родители такие крутые… Оба красавцы, оба актеры. В девяностые ее отец снимался едва ли не во всех фильмах. Думаю о своем отце Треворе, который в анораке раскатывает на велосипеде по сельской местности в Бедфордшире.

Трясущимися пальцами набираю сообщение Джорджу, нажимаю «отправить» и открываю дверь кабинки. Стоя перед огромным зеркалом, разглядываю себя, проверяя, можно ли понять по глазам, что мое сердце разбито.

Нет, нельзя.

Наверное, я все-таки хорошая актриса. Поправляю волосы, освежаю помаду и смотрю на свое 28-летнее отражение. Лицо Джейн Эйр смотрит на меня в ответ.

Я знаю, о чем она думает, потому что об этом думаю я.

Мы в полной заднице.

Через несколько часов я сижу дома одна, уставившись на свое сообщение Джорджу.

Почему ты не рассказал мне о работе?

Я могла бы написать кучу всего, но не стала, спросив только об этом. А он не ответил. Поэтому, услышав стук в дверь – хотя у Джорджа, разумеется, есть ключи, – я уверена, что это он: промокший под дождем, грустный, раскаивающийся, готовый объясниться…

Учитывая все обстоятельства, наверное, глупо считать эту ситуацию простым недоразумением, недопониманием. Однако меня всегда вела по жизни надежда. Каждое «нет», которое мне когда-нибудь говорили, я воспринимала как почти «да». И этого почти «да» всегда хватало.

Я отодвигаю защелку, впуская в теплый дом порыв ветра и дождя. Но конечно, на пороге не Джордж, а какой-то улыбающийся незнакомец в красной куртке-бомбере.

– Привет. Вы Миа, да? – Он примерно мой ровесник, держится непринужденно, у него легкий ирландский акцент. – Да? – Опускает взгляд на влажный скомканный листок, который держит в руке. – В общем, меня попросили забрать вещи Джорджа.

– Вещи Джорджа?

Какое-то время мы стоим молча, пока я пытаюсь понять смысл того, что сказал ирландец. А когда до меня доходит, я чувствую страх и растерянность. Но потом так же внезапно успокаиваюсь: наверняка я не так поняла. И все же сильнее вцепляюсь в дверной косяк.

– Простите, но кто вы? – спрашиваю я. Мой голос звучит словно издалека. Возможно, он тоже больше не хочет оставаться со мной.