Возле двора Шайкиных столпился прочий любопытствующий люд, тихо слушал несущиеся над улицей детские вопли, вносил комментарии и предположения относительно происходящего. Были здесь все Шайкины: необъятная Анна Павлиновна, тощая старушка Прасковья Опанасовна и Леночка Шайкина в промежуточной весовой категории. Стоял Тузик, пьяный, мало что соображающий, но довольный людским скоплением. Трущаяся здесь же Нюрка уже не вызывала в нем страха и ненависти. Да и Нюрка не порывалась шпарить Тузика кипятком. Возможно, она считала свою миссию выполненной: Тузик от злых духов освобожден и пришло время обратить внимание на Бякиных.

Илья Карин к общему собранию не примкнул и просто стоял возле открытой калитки, пытаясь разобраться в происходящем на слух.

– Слышишь, как орут? – Сказал он весело. – Не иначе всей семьей гоняют.

Бякины всегда отличались шумностью семейных разборок, но в этот раз переплюнули сами себя. Кроме пронзительного визга двух избиваемых младенцев из двора, скрытого забором и густым садом, доносились и другие звуки: звон бьющегося стекла, грохот падающего железа, треск ломаемого дерева. Потом раздались дружное куриное кудахтанье и поросячий визг, словно неизвестный, но крайне опасный, хищник ворвался в садок к спящим курам, терзая и пожирая несчастных пеструшек.

– Да, ты прав, – решил Вильям. – Много мы с тобой разборок слыхали, но такой шум впервые случается. Пойдем поближе подойдем.

В отличие от взрослых, изображавших напускную тактичность, мальчишки подошли к самому бякинскому забору. Однако за густо растущими орехами и вишнями ничего не увидели. Иногда свет фонаря на крыльце на мгновенье затмевали какие-то быстро проносящиеся тени: кривые, суетливые, похожие на стремительных монстров, да вопли избиваемых братишек доносились с разных концов двора, причем одновременно, словно Саша и Леша под действием волшебной силы обрели вдруг способность к моментальной телепортации.

– Эх, жаль, – посетовал Илья, – ничего не видать. Судя по звукам, здесь происходит настоящее смертоубийство, а мы этому преступлению свидетелями не станем. Жаль. Жаль.

– Сашка! – Раздался совсем рядом хриплый рык деда Степана. – Выходи, паршивец, сейчас я тебя убивать буду!

– Ишь ты, убивать. – Оживился Илья. – Я убийства только в кино видал. Хочу наяву посмотреть. Как Сашку дед палкой охаживал – видел, как Альбина ремнем метелила – наблюдал. Но чтобы убивали….

– Так что, через забор лезть? – Усмехнулся Вильям. – Смотри, дед Степан не видит нефига. Примет тебя за Сашку и убьет, как обещал. К утру только твой труп и опознают.

– Да риск велик, – согласился Илья. – Я еще жить хочу. Эх, давно мечтал бякинский двор скрытыми камерами оснастить. Много пропустили.

Кто бы спорил. И вправду много пропустили. Все компоненты модных ныне боевиков, фильмов ужасов, вестернов и детективов собрала семейка Бякиных в своем дворе, на радость соседям и себе на горе.

Когда Саша и Леша выскакивали из дома в тщетной надежде убежать от мамы, они толкнули и уронили на асфальт некстати подвернувшегося дедушку. В молодости дед Степан служил в советских карательных органах, выискивая в рядах простодушных колхозников враждебные шпионские элементы. А какие умные речи произносил он после увольнения из «органов» и отсидки за излишнее рвение и «перегибы», а как достойно нес себя, когда работал сторожем в магазине. А как вздрагивали простодушные соседки, когда «Стяпан Сляпой», шел в сельсовет или исполком, поблескивая толстыми линзами своих очков, чтобы «стукануть» на очередного не понравившегося соседа. С младых ногтей Степан высоко нес свое достоинство и не любил, когда его кто-нибудь ронял. А тут уронили не то, что достоинство – уронили саму персону, ценную, любимую, родную. Когда же об него споткнулась выбежавшая вслед за сыновьями Альбина, и железная трубка в ее руках чиркнула по асфальту в нескольких миллиметрах от его драгоценной лысины, старика взорвало. Бодро вскочив на ноги, старик сбегал в дом, вытащил из шкафа толстый офицерский ремень с медной бляхой и подключился к погоне. А братья Бякины скрылись в саду.