15. Служение и стремление

Здесь же уместно утвердить психологическую разницу между словами служение, которое уместнее в связке с Богом-Абсолютом (служение Богу), и стремление, которое уместнее в сочетании с другими идеями (стремление к Истине). Смысл этих лингвистических уточнений состоит в том, чтобы сбросить ярмо служения и утвердить свободу стремления. Тот, кто служит, слишком часто требует, чтобы потом служили ему – превращаясь в абсолютного монарха. Опять-таки то, что в стремлении является благородной одержимостью, в служении зачастую превращается в слепой фанатизм1.

16. Потолок и космос

Вместе с тем тот, кто, отрицая фанатизм, отрицает и Абсолют, предельно понижает планку своего стремления. Достигая очевидно-возможного, он банален до невозможности; стремящиеся же к совершенству кажутся ему фанатиками. Но лишь стремление к небу позволяет выйти в космос, лишь стремление к Абсолютно Прекрасному дает поистине прекрасные плоды. И то, что мы видим нечто настолько Прекрасное, как некоторые из произведений искусства, подсказывает, что всё же существует и нечто Абсолютно-Прекрасное, потому что, на наш взгляд, и то, что мы видим, Абсолютно Прекрасно. И пусть Художник знает, что это не так… или не знает?

17.Видимое существование Абсолюта

Нет людей, которые могут воплотить Абсолют (если только они сами не являются его воплощением), но есть люди, которые способны Его увидеть – они-то и называются здесь стремящимися к совершенству. Именно они и творят нечто настолько Прекрасное, что оценивается зрителями как нечто Абсолютно Прекрасное, хотя и не является таковым. Зритель видит нечто совершенное, и ему кажется, что оно совпадает с Абсолютом, а Художник видит Абсолют и только поэтому и способен создать нечто совершенное. Как идеал Абсолют зрим, как воплощение – недостижим. Но видящие точно знают, что Абсолют существует. И их тленные творения становятся, пусть с оговорками, но – нетленными; их рукописи не горят.

18. Приятный пустячок

Стоит отметить, что здесь, как бы мимоходом, решается и «пустяковый» вопрос о смысле жизни, который и состоит в стремлении к совершенству или, что одно и то же, в посильном для человека воплощении некоей абсолютной идеи – ведь слово «смысл» в отношении жизни означает то же, что и слово «значимость» в отношении деятельности (мы ведь можем спрашивать и так: в чем состоит значение (значимость) жизни?); в свою очередь, осмысленной с очевидностью может быть лишь деятельная жизнь. Таким образом, именно значимость деятельности только и придает какое-то значение (смысл) и самой жизни; стремление же к совершенству делает этот смысл нерушимым, раз уж мы условились, что высшая значимость абсолютной идеи самоочевидна.

19. Об относительности Абсолюта

Утверждение новой абсолютности есть утверждение сосуществования разных типов абсолютно-значимого, следовательно, новая абсолютность в этом смысле всё равно по определению является чем-то относительным. Даже двояко-относительным: и как воплощение (относительно сил человека), что было показано ранее, и теперь – как объект стремления (относительно различных Абсолютов, а в роли Абсолюта может выступать и Красота, и Истина, и Справедливость). Нет идеи настолько абсолютной, чья абсолютность могла бы сделать значимость этой идеи единственно значимой. Ранее, однако, этот тезис скорее понимался в том смысле, что и вообще-то нет абсолютных ценностей – такое понимание было необходимой прививкой от фанатизма. Но такие ценности есть. Да, мы не можем уйти от понятия относительности, потому как именно оно и раскрепощает от суровых объятий Бога (и прививает от фанатизма), но мы должны принять нечто Абсолютно-значимое, иначе всякое стремление лишится своего высшего измерения. А высшее измерение всякого стремления и есть стремление к Совершенству, а стремиться к Совершенству может только тот, кто прозревает Абсолют.