А тут высохли полы, а тут ещё более похолодало, и, попробовав затопить печь, Мишка немедленно пригласил печника. Тот пришёл вместе с Василем. Василь сел на табуретку, печник же залез всей рукой внутрь, что-то там долго шарил, но до трубы, видимо, не достал, так как вытянул руку обратно с весьма сокрушённым видом. Потом залез вновь и вытащил наружу кирпич. Почти размял его в пальцах и кинул в сторону.

– Труха, – сказал. – Переделывать бесполезно.

– Не выживешь, – обрадовал Василь.

– Выживу, – ответил Мишка.

– Посмотрим, – примирил печник, и они ушли.

Числа 28 декабря Мишка позвонил Андрею:

– Ну как, едем? Я с Сидоровичем уже договорился…

– Да нет, – ответили с Яренги, – наверное, не получится.

– Не вешай трубку, саботажник, – сказал Мишка. – Завтра я подскочу к тебе, разберёмся…

Когда приехал, Андрей с гитарой уныло лежал на кровати, перебирая струны.

– Почему грусть? – спросил можский доктор-моктор.

– Денег нет, – ответствовал яренгский кутила и, зацепив рукой что-то под кроватью, выволок вещь на свет божий.

Это был всего лишь пустой ящик. Просто из-под коньяка. Ещё даже одна бутылка осталась.

– Армянский. На всю зарплату купил…

– А ты щедр, – констатировал доктор-моктор. – А как же Питер?

Возмутительно не ответив на прямо поставленный вопрос, яренгское коньячное мурло сказало:

– Между прочим, я и о тебе беспокоюсь. Вчера, например, приобрёл два приглашения для нас на новогодний вечер, так что есть куда пойти.

– Послушай, – вежливо начал Мишка, – ты не понимаешь, я купил уже билеты на поезд, а ты мне какой-то клуб предлагаешь… Там, наверное, все пьяные будут, некультурные, так что давай поедем…

И Андрей решился:

– А, чёрт! Едем!

Вскочил с кровати, схватил рюкзак, сунул туда оставшуюся бутылку, закинул за плечи гитару, сказал:

– Подожди!

Убежал, прибежал:

– Вот смотри, ещё восемь рублей за приглашения плюс занял немного, а у тебя?

– Триста. На обоих хватит.

– А когда поезд?

– Через двадцать минут – до Котласа.

На станции Мишка пошёл в кассу.

– Зачем? – удивился Андрей. – Билеты ж есть.

– Глупый ты, – сказал Мишка с превосходством. – Кто ж их заранее покупает…

Через четыре часа они были в Котласе и там сели в поезд, спешащий в Санкт-Петербург.

За окном темно, за окном мороз и снег. И лес бесконечной чередой проносится. А в купе тихо, тепло, и коньяк стоит на столе. Медленно уменьшаясь в количестве. Андрей перебирает струны, Андрей поёт и играет Визбора.

Тут открылась дверь и внутрь просунулась голова:

– Эй, мужики, я смотрю, у вас и карты есть… Сыграем?

– Потом, – ответил Мишка. – Извини, не сейчас…

– Да ладно, ну ты совсем… Быстренько уговорим на интерес партеечку, а?

Мишка стал подниматься.

– Послушай, – Андрей отложил гитару. – Мы отдыхаем. Сами. Расслабуха. И ты лишний. Понял?

Дверь со злостью захлопнулась.

– Главное – уметь донести до человека в доступной вежливой форме свою мысль, – сообщил яренгский философ и уничтожающе посмотрел на соседа. – А кулаками махать – последнее дело.

И опять взялся за гитару.

На следующий день вечером с пригородов начался Питер, а чуть попозже поезд наконец подошёл к такому знакомому Московскому вокзалу.

Только недавно был посёлок, утопающий в снегу, деревянные дома с печками, трапы, лес вокруг, люди в шинелях и люди в чёрных робах. Дрова за шесть пачек чая. Какая-то совсем другая жизнь. И вдруг, всего через день – Питер. И в нём идёт дождь.

– Я Вите позвоню, – сказал Мишка. – У него ночевать будем. У тебя мелочь есть?

Набрал номер. Гудок. Дли-инный.

– Виктора можно?

– Его нет.

– Извините… а это Соня? Соня?! Это я, Миша, привет, а когда Витя будет?