Больше я ее никогда не встречал. Не жалею, но благодарен.

Наладилась поддержка от нашей группы. И стипендия исправно капала. Ходил проведывать злейший друг – сосед по комнате Саша Малютин. Какие только пакости мы не устраивали друг-другу в первый год общежитской жизни на радость остальным соседям. А тут он каждую неделю меня навещал. И это при плотном графике учебы. Приносил конспекты и учебники. Я попросил его не носить еду. Нечего студентов обирать. Когда совсем зверел от больничной кормежки, то просил Сашу принести мне одежку, и мы смывались в пельменную. Много съесть не мог. Но все равно приятно. Действительно, друга узнаешь в беде.

Наверное, тут сказалось доброе отношение к нему моих родственников из Камышлова. Съездили как-то мы с Малютиным туда в гости. Он видел, что родичи, хоть и сами жили бедновато, но относились к нам одинаково радушно. Закармливали голодных студентов домашней вкуснятиной. Обалдеешь, особенно после студенческих столовок. А дядя Федя возил нас на рыбалку. Ну, как возил – его покалеченной на войне рукой веслами шибко не помашешь, а тут два молодых балбеса… Не растерялся – в самые дальние свои рыбные места нас загонял. Не много мы ловили, но не огорчались, попусту не бурчали. Просто спокойно отдыхали. Дяде это нравилось. Нам тоже.

По вечерам мы вдвоем заходили к бабушке Ольге – в ее комнату. Как она нам радовалась – соскучилась по внуку, а тут сразу двое подвалили. Сашок, умничка, рассказывал о студенческой жизни. И про свою родину – Украину. Бабушке было очень приятно вспомнить эти места – все же целое лето у нас гостила, когда мы там жили. Также как и я слушал он ее рассказы о довоенной жизни. Похоже чувствовал, что находится у своих, оттаивал после общаги.

Вот нам и было приятно встречаться даже в таких не особо привлекательных условиях.

Ночью уснуть не получалось – боль не давала. Так, шаткое забытье. Опиум, снотворные и различные анаболики ни фига не помогали. Чтобы не мешать спать другим болезным стал уходить в сортирный подвал. Там валялся на диване и читал. Потом медсестры меня застукали. Наябедничали врачу. Стукачество из любви к искусству наказуемо: они же и получили персональное задание – отслеживать и выгонять меня из погреба в палату. Устроили дуры себе полноценные ночные дежурства вместо того, чтобы урывать часок-другой для собственного сна.

От первого диагноза инфекционно-аллергического врачиха принципиально не отступала. Назначила анализ Аддис-Каковского (во, блин соответствующе звучит), подозревая меня в скрытой инфекции. Наверное, триппера или сифилиса. Не получилось. Согласно автору этой пытки нужно двенадцать часов подряд непрерывно гулять и периодически сдавать анализы. Подняли мстительные медсестры в пять утра и вперед, болезный, гуляй по коридору. А сами завалились досыпать. В восемь утра меня обнаружили сидящим на полу в каком-то закутке. Опять наябедничали. Потом сами волокли меня на койку. Не осталось сил. Отменили это издевательство.

Придумали ширево снотворным и анаболиками, поили опиумом, но бестолку. Ну валялся, ворочался, смотрел тупо в потолок. Мне это не помогло. Врачиха по-прежнему не верила гистологическому анализу и продолжала экспериментировать. Гестаповка.

Хорошо, что соседи по палате – все спортсмены, на жалость не пробиваемые. Приколы и подъелдыкивания – это всегда пожалуйста. Накормить зазевавшегося соседа пургеном – рядовое событие, почти в каждой палате так развлекались. Вот послать рано утром в спортзал новичка вместо себя, когда так хочется спать – это только у нас.