– Что Вы сделали?

Этот вопрос стал первым, на который получила ответ.

– Оглянку, – и даже пояснение, – небольшой заговор, дарящий тепло или свет. Для созидателя сущая мелочь. Для такого как я тем более.

Конечно, всё сразу стало понятным.

Вновь повисло молчание. Элина уставилась на свои чёрные кеды, ища решимость и нужные слова. На языке осел металлический привкус. Порез. Если бы это был сон, от боли она давно бы проснулась. Так ведь?

– Расскажите. Почему так сложно? Почему я не могу знать? Как должна просто довериться незнакомцу и идти не пойми куда? – запнувшись, уже тише добавила. – Или Вы сотрёте мне память и оставите здесь?

Господи, до чего жалостливый тон! Осталось только на колени встать и умолять его: «Пожалуйста, дайте шанс!»

– Позвольте, но такое было бы куда гуманнее. И проще, – от усталости или мороза голос его приобрёл хрипотцу. Чуть поморщившись, он сглотнул. – Я не лучший человек, для того, чтобы устраивать вводные лекции или хвалебные проповеди. Но Вы правы…

…и другим, более воодушевлённым и представительным, заученным, тоном заговорил:

– К Вашим услугам Севир Илларионович Зорин, служитель Государственной канцелярии и по совместительству заместитель директора в Академии Зеркал. Моя цель здесь: Вы и Ваши проявившиеся силы. Аркуда почуял всплеск по мощности равный не то въержену, не то новоявленному ведающему. Встретив Вас воочию, я убедился в его правоте и решил не медлить. Поэтому сейчас должен сопроводить Вас в Академию, направить на дальнейшее обучение.

Да кто в такое поверит? Полная чушь, лишь бы завести её подальше в лес и убить. Сыграть на детских мечтах. Куче прочитанных книг. И пусть она уже видела, на что они способны, видела, как правила обычного мира рушатся одним взмахом руки, всё равно… Она боялась верить.

«Ты волшебница, Эля»! Смех, да и только.

– Это шутка такая? Розыгрыш, скрытая камера?

– Вы сами знаете ответ.

Он прав. Знала. Всё детство, проведённое в книгах и фантазиях тому подтверждение; слепая вера, что всё в этом мире не для неё и не её – тоже. А ещё то свечение на кончиках пальцев, появлявшееся каждый раз, как Женя позволял тронуть струны Сириус и гордо улыбался, если аккорды звучали верно.

Но Элина никогда не верила себе: «тебе кажется», «у всех так», «ты не особенная»; и в какой-то момент перестала замечать, как будто забыла, стёрла из памяти все странности. А сегодня вот вспомнила. Разом. Безвозвратно.

– Довольны? Теперь готовы идти? – повторил Севир настойчиво. Он не оставлял ей выбора.

– Но могу ли я вернуться? Если захочу?

– Конечно.

Последний рубеж. Последнее сомнение. Путь отступления, которым воспользуется, стоит кому-то прижать хвост. Сбежит, будто никогда и не было, будто забыла обо всём, подхватила амнезию.

До чего же ты безрассудная и доверчивая, Эля.

– Впёред тогда?

Вот и всё. Выбор сделан. Лично твой выбор – второй за всю жизнь.

«Никаких сожалений!» – словно сам Женя эхом зашептал на ухо.

Севир не стал медлить. Из широкого рукава, словно фокусник, выудил снежный шар. Вместо домика и новогодней ёлки там стоял очень детальный и очень реалистичный маленький дворец, вышедший прямиком из ренессанса, с площадью и кучей арок.

– Ни в коем случае не отпускайте моей ладони. Сниж-юза способен занести куда угодно, и хорошо, если то будет Анива, а не Сожжённое княжество. Полунощные земли, знаете ли, не щадят заблудшие души.

И действительно протянул ладонь. Её влажные горячие пальцы сомкнулись на чужих, хоть робко и слабо, но уверенно. Тогда же губы Севира растянулись в улыбке, ласково кошачьей, снисходительной. «Так что ты хочешь от меня? Одну из твоих девяти жизней, кошачий царь».