Впрочем, он не узнает. А если и узнает, ему все равно.

Первый день в академии пронесся быстро, как дуновение ветра. Отметившись в деканате и получив расписание и список необходимых вещей, я ужаснулась тому, что у меня нет и половины, ведь мама рассчитывала на учебу на факультете «рыбаков». Бегая по лавкам, выяснила, что денег у меня хватит только мелочи вроде наколенников и налокотников.

Уже было отчаялась, но тут мне улыбнулась фортуна: удалось продать магический шар и еще несколько ненужных теперь вещей одной растерянной стихийнице с первого курса. Вырученных денег кое-как хватило на самое необходимое. Правда, я опять осталась без гроша.

Зато выяснила наконец, где буду жить. Мне отвели комнатку под самой крышей, на пятом этаже женского общежития – первокурсников традиционно селили на самом верху. Маленькую, с довольно бедной обстановкой, но я осталась довольна. Физических нагрузок я не боялась, а вид с пятого этажа открывался чудесный. Поужинав на скорую руку – хорошо, кормили бесплатно, иначе пришлось бы голодать, – заныкала пару пирожков с мясом и помчалась обратно к себе, любоваться, как солнце уходит за гору и на округу медленно опускается фиолетово-синяя ночь, а территории академии далеко внизу словно покрываются огненными прожилками уличного освещения.

И тут в дверь постучали.

Я вскочила с подоконника. Почему-то испугалась, что это братья, хотя Лас уже забегал пару часов назад узнать, как я устроилась. Но вдруг до них уже дошли слухи?

Однако когда я нерешительно выглянула за дверь, за порогом обнаружила Хена. Он с улыбкой протянул корзинку с крышкой.

– Привет. Можно к тебе?

– Заходи. – Посторонилась, вдруг растерявшись: совершенно забыла, что он обещал вечером найти меня. Надо же, и правда нашел. И пустили же в женское общежитие!

Хотя… он ведь теперь мой муж.

Представила, как он просит разрешения у коменданта общежития, объясняет, что хочет увидеться с женой, и почувствовала, как кровь прилила к лицу. Потом вспомнила растерянную женщину в административном блоке, извинявшуюся, что в академии не предусмотрено совместное жилье для семейных пар. У нас брак был фиктивный, так что я даже обрадовалась. А вот о том, что Хен, как мой супруг, все равно будет вправе зайти ко мне в любое время дня, не подумала.

– Смотрю, ты вовсю обустраиваешься, – раздался голос с нотками явной насмешки, и я отмерла.

Кинула взгляд на комнату и увидела ее так, словно вошла впервые: в узенькую клетушку едва вмещались кровать, шкаф, письменный стол и стул, причем последние были завалены ворохом вещей. Я как раз пыталась навести порядок, выпотрошив все из сундука и баулов, чтобы понять, что, куда и каким образом запихивать. И теперь весь мой скарб громоздился огромными неряшливыми кипами. Хену и сесть было некуда.

– Ох, я сейчас!

Кинулась освобождать стол, поставила мешавшую корзинку на кровать, хотела было сгрести тряпье в охапку и запихнуть в шкаф, но меня остановили.

– Не суетись, устроюсь на полу.

Едва успев договорить, гость сел, ухитрившись уместить свои длинные ноги в узком проеме между кроватью и шкафом. Потянулся к корзинке, открыл крышку и достал пузатую бутыль, а потом завернутые в бумагу… бутерброды? Они источали умопомрачительный запах свежей выпечки, маринованных огурчиков, помидоров и засунутых между двух половин булочек котлет.

Позабыв, что недавно поужинала, я протянула руки навстречу свертку.

– Где ты это достал?!

В столовой такое точно не подавали.

Хен только ухмыльнулся – уже с набитым ртом. Он ел быстро, откусывая огромные куски, но при этом очень аккуратно, подбирая губами вытекающий мясной сок. А я умудрилась сразу заляпаться томатом, зашипела, негодуя на собственную неуклюжесть, а потом плюнула на все: отстираю! – и дальше ела спокойно.