– Капец…

– Но я уверена, ты не можешь быть черной, – продолжила мама и, сунув руку в карман штанов, вытащила маленькую коробочку, которую протянула мне. – Вот. Здесь зачарованные линзы. Я сама накладывала чары, так что будут надежно маскировать тебя, сколько нужно. Учиться ты будешь на факультете Прави. Я замолвила словечко. Линзы носи постоянно, никому не показывай глаза. Черных боятся, сторонятся и не любят.

Я охнула. К имеющемуся дурдому прибавилось то, что меня еще и пропихивают в эту неведомую академию по блату. Именно из-за таких я и лишилась бюджетного места в медицинском, а теперь я сама из этих проблатованных.

– Мама, это же нечестно… – попыталась воспротивиться я, в действительности даже не понимая критерии отбора.

Но мама сунула мне в руку коробочку с линзами и проговорила твердо:

– У нас чрезвычайная ситуация. Исключение. Понимаешь?

Вздохнув так глубоко, насколько хватило легких, я ответила честно:

– С трудом.

– Верь мне, – убежденно проговорила мама. – А теперь надевай линзы.

Несмотря на мои уговоры и просьбы остаться дома, отдохнуть и как следует разобраться в произошедшем, линзы пришлось надеть. Они оказались обычного голубого цвета и почти незаметны в глазу. Думала, будет неудобно, но я их не ощутила, видимо, очень тонкие. Мама торопилась и, дособрав вещи, повела меня на окраину города.

Солнце красиво падало к горизонту, разливая жидкое золото по облакам, воздух свежий, и со степи вкусно тянуло перепаханной травой и сеном. Пели сверчки. Вокруг царила осенняя идиллия. И только я, вконец обалдевшая, тащила чемодан по узкому тротуару и не представляла, что еще меня сегодня ждет.

– Ты, главное, ничего не бойся, – наставляла тем временем мама. – Страх – штука самоудваивающаяся.

– Чего-чего? – не поняла я, перетаскивая увесистый скарб через кочку.

Мама пояснила:

– Чем больше боишься, тем больше страшно. Страх сковывает и мешает. Ты это запомни. Поняла?

– Угу…

Не знаю, чего она хотела добиться, но опасения мои по поводу вменяемости ситуации только выросли. Особенно когда мы остановились на окраине города у самой защитки, где даже машины проезжают не чаще раза в час. Солнце к этому моменту уже кануло за горизонт, южное небо разом потеряло краски, а сизая темнота с востока расширилась и захватила половину мира.

С откровенным недоверием я оглядела все это благолепие и спросила:

– Ну и что дальше? Мам, ты уверена, что нам сюда? Может, все-таки домой, а? Попьем чаю, примем успокоительное. Ну привиделась мне Рыся. Ну засветились мои глаза изумрудами, может, это магнитные бури. Ну поддержала ты мои бредни. С кем не бывает от эмоционального перенапряжения.

Но мама с непреклонным лицом покачала головой.

– Нет, Еся, ты еще не поняла, но все серьезно. Тебе надо в академию, – сказала она. – Сила, без умения с ней обращаться, разрушительна и опасна.

– Даже если так, – успокаивающим голосом попыталась внести толику разумности я. – Разве дома не удобнее изучать все эти… силы? И, если честно, мне кажется, мы слишком остро восприняли случившееся. Я думаю, нам обеим надо сходить к психологу, потому что все это похоже на массовую галлюцинацию на почве обширного стресса.

Вздохнув так глубоко, что мне почему-то стало неловко, мама устремила взгляд в быстро темнеющую даль, где защитка отделяет дорогу от огромного, наполовину распаханного поля. Воздух посвежел, где-то крикнула не успевшая уснуть дрофа, ей ответил койот коротким и уверенным воем. Руки мои покрылись мурашками от легкой жути – еще бы, пришли тут на ночь глядя на окраину поля, а там вообще-то обитают дикие звери. Зато мама стоит и смотрит вперед со спокойной задумчивостью.