Прозвенел учебный колокол. И они вместе с остальными студентами тонкой струйкой начали вливаться в двери аудитории.

– Ладушки, потом найду её, – тряхнул хвостиком Адонис. – Пойдем, посидим часик, а потом в столовую.

Курс Параллельных миров был общий и шел в МАТИ два года. А это значит, что на него ходили четыре из шести направлений. У друидов и алхимиков его не было, не очень–то им был нужен. Преподавателя еще не было, и в аудитории царил гомон, порождаемый сотнями разговоров студентов сразу с четырех направлений МАТИ. Там были и вудуисты, мастера проклятий, раскрашивают себе лица гримом на манер черепов, и студенты с направления «Шаманизм и нагуализм», одетые в неумело сшитые одежды из звериных шкур, с привязанными к поясу бубнами. Ну и, конечно, демонологи, украшенные множеством сережек, цепочек, подвесок, браслетов и прочих амулетов, с выгравированными на них защитными формулами от демонов и бесов всех цветов и размеров.

– Знаешь, я вот чего понять не могу – Адонис с живым интересом разглядывал учащихся остальных факультетов – Ладно, хорошо, побрякушки демонологов и бубны шаманов несут в себе практический смысл. Но этот грим и накидки из животных? Архаизм чистой воды. Хотя…

Его взгляд упал на особо фигуристую шаманку, у накидки которой не было никаких шансов скрыть весь шарм своей хозяйки. Та, до этого оживленно болтающая с подругами, заметила его взгляд, покраснела и попыталась плотнее прикрыться короткой шкурой, служившей ей юбкой. Да, несмотря на все достоинства Адониса, тактичность в них не входила.

Однако вежливый и правильный Питер попытался выручить друга, спасая его от гневных взоров остальных шаманок.

– Ну, шаманам накидки нужны для более плотного слияния и взаимодействия с духами. Как я слышал, их тотемы не выносят производственных материалов. А вудуисты наносят грим специально, чтобы выглядеть пугающе и вызывать страх и отвращение, аккумулируя таким образом негативную энергию с которой они и работают.

– И как, работает? – Адонис спросил это с настолько удивленным видом, что Питер понял – однокурсник знал это и без его объяснений.

– Что работает?

– Ну, грим твой.

Питер настолько безразлично посмотрел на Адониса, что тот закатил глаза.

– Какой ты скучный.

– Сочту за комплимент.

И этот диалог вышел настолько глупым, что они оба рассмеялись. И тут произошло сразу три вещи. Во–первых, в аудиторию вошла шляпа. По крайне мере так сначала показалось Питеру. Огромная изумрудная шляпа с не менее огромными полями и плюмажем из золотистых перьев… Невысокого, толстого мужчину с добрым лицом и веселыми глазами в костюме под цвет шляпы, он заметил, только когда она, шляпа, слегка приподнялась в приветственном жесте. Во–вторых, ничем не примечательный участок паркета у ног мужчины в шляпе, вдруг пошел рябью, будто озеро, в который только что швырнули здоровенный такой булыжник. А в–третьих, из центра ряби показалась рука. Точнее не рука, а какая–то конечность с перепончатой ладонью, покрытая темной, масляно блестящей чешуёй. Она стремительно высунулась из портала и попыталась схватить человека в шляпе за ногу.

– Простите–простите, немного оп… и снова мимо! –воскликнул профессор Мамон, с нечеловеческой прыткостью перепрыгивая демоническую руку. В это мгновение он напоминал изумрудный попрыгунчик в шляпе. Рука задрожала от злобы и согнувшись в суставе оперлась об пол, чтобы дать вылезти своему обладателю. Но профессор Мамон не разделял её планов. Нога в бордовой лакированной туфле рухнула на чешуйчатые пальцы с такой силой, что до замерших в шоке студентов донесся громкий хруст. По ту сторону портала кто–то взвыл. Тем временем профессор, не поднимая ноги с изувеченной ладони чудовища, начал проводить магические пасы. Перстни на его руках вспыхнули серебряным светом, и рябь портала начала быстро сужаться. Профессор сошел с руки, и та скрылась в недрах пола еще более стремительно, чем появилась. Профессор Мамон склонился над почти исчезнувшей рябью, словно силясь разглядеть кого–то на другой стороне. Но Адонис мог побиться об заклад, что он просто–напросто туда плюнул.