– Горский, не вмешивайся, – резко отреагировал Игорь, но пальцы разжал. Девушка шумно выдохнула и прислонилась спиной к стене, опустив голову. – Мы договаривались, что ты не будешь лезть в мои личные дела, – процедил он сквозь зубы и небрежно пихнул напуганную девушку в плечо.

Василиса понимала, что ее присутствие более секретом не являлось, и все же не смогла подавить неуместное любопытство. С затаенным страхом наблюдала, как Горский неспешно подошел к девушке – Василиса про себя назвала ее «жертвой», поскольку имени не знала и видела впервые. Та вжалась в стену так, словно хотела в ней раствориться. Легким движением руки Святослав освободил две верхние пуговицы из петель на ее рубашке и указательным пальцем выудил цепочку, на которой висел медальон или кулон – из своего укрытия Василиса разглядеть более подробно не смогла.

– Ношение аксессуаров запрещено, – спокойно произнес Святослав и, сомкнув пальцы, резко дернул рукой. – Ты уже на втором курсе, но все еще не знакома с Уставом?

– Я больше не буду носить! Обещаю! – «жертва» лихорадочно дернулась вперед, чтобы забрать цепочку, но ее остановил Игорь. Тяжелая пятерня опустилась чуть ниже ключиц, прижала девушку к стене. – Это единственное, что осталось мне от матери. Игорь…

«Не вмешивайся, не вмешивайся», – мысленно уговаривала себя Василиса, напрочь забыв о том, что опоздала на лекцию в первый же день.

Святослав подошел к окну, распахнул его настежь и протянул руку вперед. Колычева не была моралистом или идеалистом, а уж тем более романтиком и борцом за справедливость. Но она была нетерпима к беспочвенной и бессмысленной жестокости по отношению к тем, кто заведомо не имел и толики шанса постоять за себя. Повеяло болезненными воспоминаниями.

– Вам не кажется, что это уже слишком? – выпалила Василиса, прежде чем подумала, но пути назад уже не было. Ощутив на себе холод разноцветных глаз, она почувствовала, как сперло дыхание то ли от страха, то ли от волнения.

Игорь издал нервный смешок и искоса взглянул на Святослава, который продолжал сверлить Колычеву взглядом. За долю секунды все изменилось: Святослав склонил голову к плечу и его тонкие губы дрогнули в кривой улыбке, а в глазах появился безумный блеск. Он разжал пальцы и произнес четко и хлестко:

– Беги!

И, как только Игорь убрал свою руку, «жертва» сорвалась с места, желая спасти свой сокровенный дар, сбила стоящую на пути Василису. Та чуть пошатнулась, но удержалась на ногах. Плечо болезненно заныло. «Вот тебе и спасибо, Васька», – подумала Колычева и потерла ушиб.

Святослав двинулся по направлению к Василисе, и она инстинктивно попятилась назад, но замерла, когда холодные пальцы крепко сжали ее подбородок, приподнимая голову. Она пыталась отвернуться, не в силах вынести этот пристальный колючий взгляд и прикосновение чужих рук, но не могла. Постыдная слабость накрыла ее с головой, лишая возможности двигаться и говорить.

– Никогда не учили жить своей жизнью, а не чужой? – прозвучал вопрос, но Святослав ответа не требовал и не ждал. Он приблизился вплотную, склонился над ухом Василисы и прошептал, обжигая кожу горячим дыханием: – Не суйся не в свое дело.

Горский слегка отстранился и несколько долгих секунд смотрел Василисе прямо в глаза. Затем его веки медленно опустились, взгляд скользнул по губам вниз, миновал скрытые рубашкой острые ключицы. Тонкие пальцы зацепились за край галстука-бабочки, и Святослав резко дернул вниз, развязывая узел. Тихо цыкнул, но промолчал. Объяснения не имели смысла, действия были красноречивее любых слов.

– Изучи Устав. Исключений нет даже для первокурсников.