– Разумеется, – чуть возмутилась Липковская и почесала кончик носа. – Мне не хотелось бы вылететь из академии на первом же курсе, – натянуто улыбнувшись, добавила: – Я Полина.

– Правила не для меня.

– Тогда это место не для тебя, – парировала Полина с долей иронии.

– Это место – мой единственный билет в хорошую жизнь. Другого шанса у меня нет и не будет. Придется постараться, – голос Василисы прозвучал подавленно, с нотками разочарования. Полина это заметила и не сдержала тихой усмешки.

В комнате повисло гулкое и тяжелое молчание. Василиса торопливо отвернулась от соседки, собрала длинные светлые волосы в небрежный пучок, обнажая бритый затылок. Спина горела под пристальным взглядом, но Колычева стоически пыталась игнорировать нахлынувшую тревогу. Выключила бра над изголовьем кровати и торопливо скрылась под одеялом.

– Доброй ночи, – холодно произнесла Василиса, не желая продолжать разговор.

Ответных пожеланий не последовало, но их и не требовалось. Сон одолел Василису сразу, как только голова коснулась мягкой подушки, от которой исходил едва уловимый хвойный аромат.

Даниил неспешно шел по коридору шестого этажа в направлении восточного крыла, где располагались комнаты старост академии и факультетов. Каждый его шаг сопровождался стуком каблуков, в такт которому староста раскачивал головой из стороны в сторону. Его длинные волосы, аккуратно собранные черной лентой, напоминали маятник.

Шаги стихли. Даниил остановился напротив двери без номера в конце коридора. Отперев ее, вошел в небольшую гостиную, освещенную камином и одиноким торшером у дивана. Это была общая гостиная для старост факультетов, которую никогда не посещали студенты и старосты групп. Конечно, прямого запрета не было, но негласное правило существовало.

– Коваленский, ты задержался, – тихий проникновенный голос вызвал у Даниила легкую улыбку.

Святослав Горский – староста академии – сидел на полу в пижаме, прислонившись к креслу напротив камина, и лениво подпирал голову кулаком. Мокрые после душа смоляные волосы скрывали глаза, а пальцы неспешно перелистывали страницы книги.

– Ты даже не посмотрел в мою сторону. – Даниил тяжело опустился на мягкий диван и легким движением руки освободил из петель две верхние пуговицы рубашки. – И все равно понял, что это я.

– Зачем? Твои мерные шаги я узнаю издалека. – Святослав закрыл книгу, помешкал немного и тихо спросил: – Ты встретил новенькую?

– Да, – недовольно произнес Даниил и устало откинулся на спинку дивана. – Почему этим должен был заниматься я? – вопрос, скорее, был риторическим, поскольку ответ на него известен, но свое негодование сдержать Даниил не смог.

– Достаточно того, что она с твоего факультета, – голос прозвучал холодно и резко, что заставило Даниила насторожиться. Горский поднялся с пола, прихватил со столика пепельницу и металлический портсигар с сигаретами «Макинтош». Неторопливо подошел к дивану и сел рядом с Коваленским, подогнув под себя ноги. – От стипендиатов одни проблемы: они не любят подчиняться правилам.

– Правила… правила… Думаешь только о своих правилах, – пробормотал себе под нос Даниил и глубоко вдохнул, когда почувствовал табачный запах хереса с копчеными нотками. – Она не похожа ни на одного из наших стипендиатов.

– А на кого она похожа? – слезящиеся от едкого дыма глаза с явной гетерохромией взглянули на Даниила, когда тот поднял очки на лоб и устало потер переносицу.

– Ты подозрительно заинтересован. Не похоже на тебя.

Святослав сделал вид, что не услышал язвительной реплики, и посмотрел на камин, в котором огонь с тихим треском обволакивал кедровую древесину. Погрузившись в собственные мысли, он медленно разжевывал сигаретный фильтр, стискивал зубами, а иногда перекатывал языком из одного уголка губ в другой. Пепел срывался и небрежно оседал на пижаме и изящных кистях рук, расслабленно лежащих на коленях.