Старичок в очках выскочил из двери, назвав мое имя.

– Давай, я тебя подожду. – Сложил руки на плечах Клайд. – Я просил, чтобы меня назначили тебе в кураторы.

– Пожелай мне удачи, – слабо отозвалась, испытывая легкий стресс и шок.

– У нас так не говорят.

– А что говорят?

– Все живы, и это главное.

– Ой ли, – задрожала я, – если я себя выдам, ситуация может в корне измениться.

На это друг ответить не успел, меня снова окликнули, более настойчиво и со злостью в голосе.

– Александр Перл! – опять повторил пожилой мужчина.

– Я здесь, я сейчас, – пробиралась через толпу будущих боевиков. – Прошу меня извинить.

Где-то пригинаясь, где-то переступая и вдыхая побольше воздуха, я наконец-то достигла двери. Мы стояли, как шпротинки в масляной банке.

Заметила во взгляде вышедшего преподавателя недоумение. Тот явно полагал, что на третьекурсника я своими скромными формами не тяну, но не выдал очевидного мнения. В конце концов, судить нужно по содержанию, а не по обложке.

Я шагнула в кабинет, услышав, как за спиной захлопывается дверь. Почувствовала, как маленький, искрящийся вихрь взметнулся надо мной. Сердце замерло, пропустило несколько ударов.

Это древние чары, проверявшие адепта на возможность поступления. Не каждого юношу удостаивали чести пройти обучение в Шеронвудской академии. Прежде всего он обязан сдать вступительные испытания – тут роль сыграли деньги и связи матери, провериться на артефакте – сама справлюсь, и подтвердить свое имя в списке.

Мой расчет был верен, хотя испугалась я знатно, магия отступила, а на стене загорелось имя «А. Перл». Получается, не соврала даже. Как говорится, «была бы лапша, а благодарные уши мы найдем». Тут, конечно, пока не уши поработали, но я в процессе развешивания макарон.

Восторженная после первых успехов, подняла глаза на приемную комиссию. Моментально вперилась в Тайлера Хаммерса. С ним сидело еще четверо мужчин, в шмакадемии с женским полом совсем туго, и никто из присутствующих не сомневался, что я опозорюсь.

Редкая публика не напрягалась, не сосредоточилась на мне. Кто-то вел непринужденную беседу и делал ставки.

– Музыкантишка тот, – донесся тихий шепот, – небось никакого стихийного дара.

Видимо, сплетни об участии матери в моем переводе разнеслись со стремительной скоростью  до всего профессорского круга, а бывшие, да и нынешние кадеты ненавидят кумовство, коррупцию, вообще, считают себя исключительно благородными рыцарями. Правда, в каждом правиле бывают и свои исключения.

– Да, – отвечал второй, седой и бородатый, – ставлю на то, что продержится меньше недели.

Зажав руки в кулаки, я игнорировала обидный шепот. Пусть полюбуются, кто к ним явился, а не скалятся за спиной. И чего плохого, если у мага нет стихийного дара? Они хуже, что ли?

– Подойди, адепт, – вздохнул ректор, сразу приняв меня за маменькиного сыночка, – вложи руку в камень и жди решения.

Мужчина поставил на стол ромбовидный кристалл на широкой подставке с железным отверстием посередине.

– Так точно, господин, – заучила обращение, словно мантру, зато взамен получила одобрительный кивок от главы шмакадемии.

На подобном артефакте я уже когда-то проверялась, поэтому мне был известен результат и уровень.

Засунула пальцы, дождалась щелчка и едва осязаемой боли. Маленькая иголочка проколола мой палец. И случилось непредвиденное…

Запястье зажало будто бы клешнями, стиснуло затвором до ослепляющих звезд в глазах. Поначалу я намеревалась изумленно закричать, потребовать, чтобы артефакт с меня сняли, но вовремя вспомнила, что кадеты по пустякам не орут.

И если внимательнее присмотреться к господину Хаммерсу, он не испытывал никакого удивления. Выходит, планировал. То ли избавиться на этой ступени решил, то ли характер проверял.