Над нами возвышался злющий, как черт Верано.

— Что вы здесь устроили?

— Учим уму разуму выскочку из Муравейника, — брезгливо сплюнул тот, чьи ботинки я должна была отполировать до блеска собственным языком. — она ударила меня.

Сжав кулаки, Лекс бросил на меня убийственный взгляд. Я же только всхлипнула и попыталась отползти подальше от них всех. Эти аристократы их Хайса страшнее отбросов с улиц Муравейника.

— За что?

— Просто так.

— Я еще раз спрашиваю, за что она тебя ударила?

Так они и скажут тебе! Я все еще кашляла и перед глазами все плыло от слез. Поэтому, когда пальцы наткнулись на какой-то клочок, я не придала этому значения. Только в кулаке сжала, пытаясь справиться с нарастающей болью.

Неужели теперь все время вот так будет? Насмешки и гадкие предложения? Неужели придется постоянно биться за свое право учиться здесь?

— Ударила, потому что дура, — прорычал Лось, — и вообще Лекс, что ты тут забыл? Без тебя разберемся! Ты больше не наставник. Так что не суйся.

Верано только брови вскинул:

— Она на моем факультете, под моим официальным покровительством. Еще вопросы есть?

Двое товарищей недовольно переглянулись, а третий продолжал валяться на земле и стонать от боли.

— Еще раз увижу, что крутитесь рядом с ней – разбитым носом не отделаетесь. Инициирую проверку у оракула. Уверен, выплывет много интересного, — он холодно бил словами.

— Да что ты завелся-то? — миролюбиво улыбнулся долговязый бледно-рыжий парень, — из-за какой-то…

— Считаю до трех.

Угрозы Верано были восприняты серьезно. Поэтому парни подхватили под руки избитого приятеля и поволокли его прочь. А Лекс, ухватив меня за шкирку, рывком поставил на ноги:

— Ты можешь не встревать в неприятности каждые пять минут? Просто, твою мать, сидеть на месте ровно и ни во что не влезать?

***

— Я ничего не сделала, — шмыгнула носом и попыталась скинуть с себя его руку.

Как бы не так! Только сильнее за шкирку ухватил, еще и встряхнул, как котенка.

— Почему ты здесь, когда все нормальные люди еще спят?

— А ты почему?

— У пятого курса обязательные дежурства, — припечатал Лекс, наконец, разжимая свою хватку, — чтобы отлавливать вот таких персонажей, которые на ночь сбегают в Хайс, а потом шатаются по академии в невменяемом состоянии. Им повезло, что сегодня последний не учебный день. Поймай я их завтра – у них были бы проблемы, гораздо более серьезные, чем разбитый нос.

Я отошла от него, поправила смятый воротник и, надсадно прокашлявшись, сказала:

— Спасибо. Если бы не ты, моей физиономией сейчас бы полировали чужие ботинки.

Он недовольно крякнул:

— Так что ты натворила?

— Просто была дурой, — пробубнила я, отвернувшись, чтобы он не заметил горечи в глазах, — а теперь разгребаю последствия испорченной репутации.

Верано ничего не ответил. И на том спасибо. Очередного злорадства в свой адрес я бы не выдержала. Мне хватит и того, как он в прошлый раз смял мои мир, несколькими словами уничтожив воздушные замки, которые я успела возвести у себя в голове.

— Я не услышал ответа на вопрос о том, что ты делаешь в парке в такую рань.

Я пожала плечами:

— Не спалось, вышла на пробежку.

Лекс смотрел, не отрываясь, ждал продолжения.

— Что? Бегать по утрам запрещено правилами?

— Не договариваешь, — сказал, ничуть не сомневаясь. От его взгляда стало не по себе, будто внутрь пробивался, ища то, что спрятано.

— Хотела подумать, погрустить, — силой удерживая себя на месте, я посмотрела ему в глаза, — или порадоваться.

— Ева, — задумчиво произнес Верано, — ты хоть представляешь, кто такие гончие?

Перед глазами тут же возникла поджарая пегая собака, с высунутым языком несущаяся по следу. Я сделала неопределенный жест ладонью и промямлила: