– Хорошо, – и я улыбнулась, – дядя, – просмаковала слово, которое вслух почти никогда не произносила. Особенно с такой интонацией. Душевной…

– Вот и отлично! – обрадовался мистер Чарльстон, но вставая со стула, пошатнулся, словно вот-вот рухнет, и я испугалась:

– С тобой всё в порядке?

– Ерунда, – на выдохе обронил родственник, и всё же осел обратно: – Прости, ноги сегодня не держат, – повинился с грустной улыбкой, и вновь потянулся ко мне. Он тяжело засопел. Его старческие пальцы дрожали, путы как назло не поддавались. Было видно, как дядю покидали силы. – Сегодня же скажу, чтобы тебя отпустили, – негодующе проворчал он, справившись только с одной верёвкой. – Они не имеют права так с тобой поступать, – бубнил, пока я разминала кисть и возилась с другой рукой, потому что родственник явно устал.

Но не успела справиться с узлом, как в «узнице» появился ректор Шайх:

– Я бы на твоём месте этого не делал, – брошено было ровно, но в его тоне я уловила нотки строго наставления, если даже не угрозы. – Дальше я сам, – ректор на пороге простился с Венецианом, тихо попросив, оставить нас наедине. Лекарь с недовольством посмотрел на мистера Чарльстона, с волнением на меня и всё же выполнил просьбу мистера Шайха.

– Я устала, – огрызнулась беззлобно, пока ректор приближался к нам. – Хочу размять конечности! Хочу в туалет! Пить и есть! – отчеканила все свои пожелания/претензии. – Если я не арестована и не жду приговора, дайте мне свободу! – заключила, только он остановился возле моей койки.

– Ты не смеешь её держать как преступницу! – вклинился дядя, сверля мистера Шайх грозным взглядом, словно был готов броситься на мою защиту с кулаками.

– Она не преступница, но опасна! – напомнил ректор. – И если девочка умная, она это понимает! – в свою очередь пригвоздил меня взглядом ректор.

– Понимаю, – торопливо кивнула я, – и я вроде себя хорошо вела. Сила больше не фонтанировала… И я правда очень устала лежать! Мне нужна свобода…

– И ты её дашь! – вновь подал голос дядя тоном, не терпящим возражений.

– Иначе я заберу её из академии! – добавил как бы между прочим, но с явной угрозой.

– Тебе этого не позволят, – спокойно отрезал мистер Шайх. – И помнится, именно ты просил у меня помощи. Я взял твою племянницу к нам…

– Ты мне никогда не верил! Ты отрицал даже возможность того, что моя семья одна из вас! – прошипел неожиданно зло дядя, сверкая тёмнотой глаз.

– Да, – ровно кивнул мистер Шайх, – ты прав. Я когда-то тебе не верил, но сейчас мы открыли в твоей племяннице силу, которую никогда не видели. Мы даже не знаем, с чем именно имеем дело. Неужели ты думаешь, тебе кто-то позволит её забрать?

– Мы свободны в своих желаниях! – распылялся гневном дядя.

– Были… пока не стали Проклятыми, и теперь… – ректор выдержал короткую паузу, – я не отпущу ни тебя, ни её. Если захочешь, мы все вместе будем разгадывать тайну вашего рода.

– Ты не смеешь меня здесь держать! – прошипел дядька. – Пока нет принадлежности к кому-то из вас… мы не Проклятые! И чтобы вы не пели о понимании, семье и сплочённости, Мы – не Вы! Мы – другая кровь! Раньше было нужно шевелиться, а теперь я сам разберусь что к чему! – выпалил родственник, тоном преисполненным важности.

– Не горячись, Ричард, – впервые ректор назвал моего дядю по имени. – Я умею признавать свои ошибки. Я умею помогать…

– Да, я заметил, – фыркнул пренебрежительно родственник. – За племянницу я благодарен, но на этом всё…

Несмотря на преклонный возраст, немощь тела, он не выглядел слабаком. Ростом они были почти вровень с мистером Шайхом, и вполне соперничали остротой взглядов, силой характеров, упрямостью.