– Запускай руку. Твоя сила сама выберет кольцо.

– Моя сила? – голос едва не выдал охвативший меня испуг. Но я справилась, сдержалась. Лишь чуть больше, чем следовало, выказала удивление.

– Так халцедоны же разные, дуреха, – по-доброму хмыкнул в усы кэллер. – Если не совсем ты пропащая, то вытянешь темно-серый. А если твой росточек слаб, придется носить на пальце дымчатый камень. Ну давай, не тяни, – поторопил он. – Корзина-то не из легких.

На сердце колючей стужей наползал страх – мой старый знакомый. Он всегда появляется, стоит только кому-нибудь заговорить о моей силе. Даже вскользь. Вот и сейчас он привычно раззявил голодную пасть в оскале. Только на этот раз я не собиралась его подкармливать.

Одним быстрым движением, не давая себе засомневаться, запустила руку под плетеную крышку. Провела ладонью над сваленными в кучу артефактами, ощутила исходящую от них силу. Холодную, колючую и до того отталкивающую, что прикасаться к ней не хотелось. Но я не сдавалась. Продолжала медленно скользить пальцами в воздухе, прислушиваясь к собственным ощущениям, и искала. Наконец, когда кэллер начал нетерпеливо покряхтывать, я ощутила тонкий, едва уловимый теплый ручеек. Не думая, потянулась к нему и сомкнула пальцы на плотном кругляше.

– Готово, – выдохнула я, распахивая веки.

– Ну, показывай, что там у тебя, – вернув корзину на место, кэллер с любопытством осмотрел кольцо, лежащее на моей ладони. – Э-хе-хе, – покачал он головой, – ты ведь даже не росток, милая, так – крохотное семечко. Трудно тебе придется в академии, ох трудно…

Махнув рукой, старик указал мне на выход, и я, поняв намек, покинула хранилище артефактов. На моей ладони по-прежнему лежало кольцо с большим овальным камнем молочно-белого цвета.

Возвращаясь от кэллера, я старалась держаться подальше от шумной толпы. Обед давно закончился, и сейчас лернаты наслаждались последним свободным от занятий днем. Теплая погода выгнала многих юношей и девушек в парк. Более чинные сидели на лавочках с изящными коваными спинками; те же, для кого правила приличия казались надуманной чепухой – в основном безродные мэлы, – уселись на траве. Все разбились на небольшие группки, в каждой из которых цвета колец непременно совпадали.

Несколько раз я ловила на себе внимательные взгляды сапфировых, а после – едва они замечали белое кольцо на моем пальце – их лица перекашивало от недовольства. В какой-то момент даже мелькнула постыдная мысль снять артефакт и не надевать его, пока не сменю платье, но я не позволила себе поддаться малодушию. Дочери Лангарии не пристало бегать от трудностей!

И все же я немного прикрыла кольцо ладонью, сцепив руки в смиренном жесте и опустив их поверх юбки. От трудностей сбегать я не собираюсь, но и сознательно их провоцировать тоже не стану.

Дойдя до подножия лестницы, я остановилась и хмуро посмотрела вверх. Раньше я особо не задумывалась, но артиэллы всегда занимают второй – реже третий – этаж. Будучи по рождению высокородной артиэллой, я не привыкла преодолевать столько ступеней зараз. Однако выбора нет.

Вздохнув и на секунду поджав губы, я решительно зашагала вверх. Новый подъем показался тяжелее первого. Видимо, тело еще слишком хорошо помнило недавние нагрузки и совсем не жаждало их повторения. Я едва преодолела два этажа, как в боку закололо, вынуждая остановиться. Позволив себе почти минуту отдыха, я уже хотела было продолжить путь, но услышала раздавшийся за спиной голос.

– Снова лестница и снова ты. Так жаждала новой встречи, что специально караулила?

Обернувшись, я встретилась взглядом с Арденом Шантаром. В синих глазах плескалась насмешка, губы замерли в надменной ухмылке. Всем своим видом колдун демонстрировал превосходство, но не думаю, что делал это сознательно. Скорее, помня о положении его рода, я поверю, что для Ардена такое выражение лица настолько же естественно, насколько для моего – смирение. Все мы, так или иначе, носим отпечатки занимаемого положения: и в обществе, и в жизни.