– Привет, – произнесла Виктория, стараясь скрыть неловкость. Её фальшивая улыбка была как тонкий слой краски на старом холсте – не способна скрыть трещины.

– Здравствуй, дочь, – ответила мама, её голос звучал как тихий колокол, отзывающийся в пространстве между ними.

В воздухе повисла напряжённая тишина, как будто два противника столкнулись лицом к лицу и не знали, что сказать. Мама, держа пакет с продуктами, прошла на кухню, а за ней следовала Виктория, как тень.

– Ну что, когда станешь ответственной? – нарушила тишину мама, её голос звучал строго и настойчиво.

Виктория присела за дубовый стол, посередине которого стояла белая тарелка с сочными фруктами: бананами, яблоками и грушами. Их яркие цвета казались особенно живыми на фоне тёмного дерева стола.

– Я ответственная! Сегодня просто долго красилась… Да и тем более начало года, что я могу такого пропустить? – оправдывалась она, но в её голосе слышалась нотка неуверенности.

Дарья Сергеевна присела напротив неё и тяжело вздохнула. Её глаза были полны заботы и нежности.

– Уже ноябрь. Вот смотри: ты учишься в одной из самых престижных учреждений страны, живёшь в большом доме, у тебя много друзей! В твоём возрасте у меня такого не было. Я была одна и, как видишь, я всего добилась, о чём может мечтать обычный человек! – произнесла она, её слова были как холодный ветер осенью.

Виктория наклонила голову вниз и взглянула на маму своими очаровательными глазами, полными непонимания.

– Чего ты добьешься такими темпами? Это, наверное, прикольно, когда у тебя есть друзья, но они лишь в детстве появляются и исчезают, когда у тебя случится беда, – продолжала мама, её голос становился всё более настойчивым.

Напряжение между ними росло, как натянутая струна. И вдруг Виктория осенило:

– Слушай, а может я лучше в школу пойду? Я крайне не хочу видеть Оливию и её долбаную семейку! – резко перевела она тему.

– Нет! Мы едем к ним. Вот помиритесь с Оливией. Ведь были лучшими подругами. Что же случилось? Не понять… – сказала Дарья Сергеевна, встав и пройдя к раковине, чтобы вымыть посуду.

– Ну ты верно подметила, тебе не понять. Просто мы с ней не совпадаем по интересам, а ещё она тварь поганая! – грубо высказалась Вика. Эти слова прозвучали остро и неожиданно; мама даже вздрогнула от их резкости.

Повернувшись к дочери, мама попросила:

– Виктория, хватит. Кто тебя воспитывал так высказываться?

– Ты… – пристыженно ответила Виктория. В её голосе звучала лёгкая нотка обиды.

Мама снова повернулась к раковине и включила тёплую воду, чтобы домыть посуду. Вода журчала тихо и успокаивающе.

Виктория повернулась назад и взглянула на шкаф с посудой. Взгляд её скользнул налево к выходу на задний двор; там за окном виднелись яркие осенние листья, трепещущие на ветру.

– Ладно, я наверх, – сообщила она и вышла в коридор направо. Лестница на второй этаж была обрамлена коричневыми стенами, которые украшали необычные картины с мазками; каждая из них словно дышала жизнью.

– Господи, и это стоит денег? – думала вслух Виктория с лёгкой усмешкой и вышла в коридор, который вёл прямо в её комнату. Её мысли метались между обидами и надеждой на лучшее.

Дверь в комнату Виктории была настоящим произведением искусства – её ярко-красная поверхность была разукрашена безумными граффити, словно уличные художники оставили на ней свои следы. Постеры южнокорейских поп-групп, сверкающие глазами и улыбками, заполняли пространство вокруг, создавая атмосферу юности и беззаботности. Они были приклеены так, что казалось, будто сами артисты вот-вот выйдут из рамок и начнут танцевать.