– Ну, спасибо, – процедил Морис, втягивая щупальца. – Удружила.

Я демонстративно отвернулась и вскрикнула, увидев, что Ма держит Рэнди за ногу вниз головой.

– Помер, – коротко прокомментировал огр. – Совсем.

У меня аж ноги чуть не отказали.

– Клади его! Живо!

Рэнди шмякнули на пол, и я припала к тощей груди. Сердце не билось.

– Рэнди, миленький, не надо так, – запричитала я. – Что смотрите? У него сердце не бьется и пульса нет!

На плечо легла холодная узкая ладонь.

– Не хочу тебя расстраивать, Марго, но у тебя тоже.

– Что тоже?

– Сердце не бьется и пульса нет.

Пока я переваривала эту новость, Морис заржал, и я сообразила, что это шутка такая, и перестала в панике хватать себя за левую грудь. А тут и наш «труп» открыл глаза, шмыгнул носом и осторожно спросил:

– Он уже ушел?

И тут до меня дошло.

– Рэ-э-энди, – угрожающе протянула я. – Ты что, пока мы тут ректору отчитывались, притворялся мертвым?

Гуль сделал большие невинные глаза.

– Я не специально! Это особенность такая… организма… Не бей меня!

Наверное, даже не будь я горгоной, сейчас могла бы превратить в камень одним взглядом, но Рэнди пронесло, и он отделался легким испугом.

– Ладно, хрен с вами. Пойдемте мыться.

– Вместе? – оживился Морис и получил кукиш под нос.

Сдав уцелевший инвентарь, мы обнаружили, что наша одежда испарилась в неизвестном направлении. Первым (и единственным) под подозрение попал ректор, с него сталось бы проучить нас таким детсадовским, но крайне эффективным способом. А что? Я бы лучше еще одну столовку вымыла, чем шла по коридору академии в платье горничной и грязном переднике. Чего уж про парней говорить.

– Отчислиться точно нельзя? – грустно спросил Рэнди.

– Точно, – вздохнул Морис и первым напоролся на компашку студентов, устроившихся на широком подоконнике. Не знаю, кто из нас оказался удивлен сильнее: они от вида нашей команды клинеров-любителей или мы – от их, скажем так, экстравагантной внешности.

– Чего вылупилась? – спросила у меня девица с самой что ни на есть лошадиной физиономией и закинула копыто на копыто. И если морда мне ее просто не понравилась, то насчет копыт я не преувеличила, на них даже подковы были. Впрочем, во всех остальных отношениях девица была более чем хороша, что не могло не отключить Морису мозги.

– Уф, вот это кобылка…

Сомнительный комплимент ему вбили обратно ударом копыта под дых. Лягалась «кобылка» не хуже настоящей лошади.

Ее товарищ был типичнейшим оборотнем, какими я их помнила по фильмам ужасов. Массивный, с широкой грудной клеткой, он стоял на полусогнутых ногах, как будто постоянно готовился к прыжку. На макушке у него были серые уши, по бедру хлестал хвост, и вообще бедолага страдал повышенной лохматостью, что некоторым особям мужского пола придает брутальности, но явно не когда шерсть в таком количестве.

– Ты, – он ткнул в Мориса загнутым когтем, – обор-р-р-зел совсем?!

Морис вскинул руки, мудро не желая нарываться на драку, и даже извинился, но тут ко мне сзади подвалил какой-то тип и обнял за талию.

– Ммм, какой костюмчик. Можно пригласить к себе такую прекрасную уборщицу?

Не знаю, что меня больше возмутило, что он назвал меня уборщицей, или что начал распускать руки. Помню только, что руки у него были холодные, шершавые и какие-то совсем мерзкие. Я рванулась вперед, развернулась и ударила коленом туда, куда обычно бьют дамы в беде.

Попала.

Типчик зашипел, как сдувающийся воздушный шарик, вытаращил на меня янтарные глаза с вертикальными, как у змеи, зрачками и застыл каменным изваянием. Его приятели насторожились, и тут Рэнди схватил меня за руку.