– Ну? – поторопил с ответом куратор. – Или тебя приковать к ближайшему дереву, чтобы никуда не вляпалась?

– Усекла!

Ответила – и не узнала собственного голоса. Какой-то комариный прерывающийся писк. Но этого оказалось достаточно. Павел Семенович стиснул мою руку:

– Держись рядом. И ничего не бойся – ты под защитой самой Макоши.

Уверенности это не добавило, но колени подкашиваться перестали. До той поры, пока заведующая не распахнула дверь:

– На выход. И да помогут нам Пресветлые Боги!

Просторную комнату со множеством дверей наполняли люди. Входили и выходили врачи в белых халатах или медицинских костюмах. Подбегали к столам, отмечались в списках, выслушивали задания и убегали снова. На многочисленных полках стояли плошки, крынки и горшочки, плотно завязанные тряпицами. Их забирали и уносили, но на пустое место немедленно ставилась другая посуда.

Суета оглушила, я даже забыла, что нужно выходить. Очнулась от чувствительного толчка в спину. Кирилл недовольно буркнул:

– С дороги, салага! – и рванул в людскую круговерть.

– Степан, я привел своих! – Павел Семенович пробился к столу. Мужчина за ним поднял голову:

– Те же?

– Плюс Бересклетова Антонина. Первый курс.

Мужчина устало кивнул и повернулся к заведующей. Та уже просматривала записи.

Мамочки! Да это же береста!

Небольшие кусочки покрывали стол, на них что-то корябали острой палочкой, а потом написанное отправлялось в корзинку.

К столу скользнула девушка. Тонкая, худенькая, в белой рубахе до пят и венке из листьев в поверх распущенных волос. Подхватила корзинку и… исчезла.

– Пойдем! – куратор взял меня за руку и поволок к выходу, а я все оглядывалась. – Что, берегинь никогда не видела?

Ответить на это извращенное издевательство не успела: дверь распахнулась, и я застыла, не смея даже вздохнуть.

Зарево гигантского пожара достигало затянутого дымом неба. Багровые языки пламени метались в поисках добычи. Деревья, дома, заборы… Пылало все!

В горле запершило – запах гари пропитал все вокруг.

– Скорее! – Павел Семенович потащил меня вперед.

Повсюду на расстеленных покрывалах лежали люди. Кто-то кричал от боли, кто-то выл по-звериному, а кто-то молчал – и это было страшнее всего.

Обгоревшие тела, обуглившаяся одежда… Я отметила её необычность, но ужас, творившийся вокруг, затмил все. Он казался осязаемым, густым, как черный жирный дым вдалеке.

– Сиди здесь! – Павел Семенович толкнул меня на большой чурбан. – Смотри, запоминай, а главное – никому не мешай! Кирилл, за мной! Остальные – к бригаде!

Ребята рванули к группе врачей, одетых в синие комбинезоны. Расхватали сумки и тут же растворились среди людей.

Я осталась одна.

Какое-то время оглядывалась, не понимая, что происходит, потом шум в ушах сложился в слова, а люди перестали беспорядочно мельтешить: оказалось, у всех передвижений есть своя цель.

Прямо на земле расстилали покрывала. Люди в грязных от копоти и крови рубахах подтаскивали раненых и, освободив носилки, снова убегали вдаль.

Между пострадавшими плавно скользили девушки в длинных рубахах и юбках чуть ниже колена. Их измазанные в крови передники давно потеряли белизну.

Было в этих нарядах что-то знакомое, словно я уже видела все это. Осталось вспомнить, где и когда.

Понимание пришло внезапно, стоило кинуть взгляд на ноги раненого, которого как раз пронесли мимо. Лапти! Не узнать их – невозможно даже такому профану, как я.

Стоп, это что? Прошлое?

Мамочка-а-а! Как же хочется домой, в свою комнатку, под одеяльце! И чтобы никакого открытого огня в печке!

– Ох, бяда-бяда! – раздался то ли стон, то ли всхлип.

Рядом возник мужичок. Невысокий, мне по плечо. В лохматых волосах запутались листья, а борода отливала болотом. Пронзительные зеленые глаза смотрели на меня не мигая.