Он замолчал, а я замерла в его объятьях. Вырываться почему-то расхотелось, а надо бы, придушит ведь сейчас. Правда, бесполезно, держал Змей, как всегда, крепко.

– О, сколько нового я о себе узнал, дорогая моя супруга. Ты забыла еще упомянуть, что на ужин я пожираю невинно убиенных дев и пью кровь младенцев. Ну-ка, ну-ка, а это что? Я еще и маньяк? А что же так скромно и без подробностей? Ах, они дальше… Надо же, как меня еще Нарини не закопала, с твоей помощью, например. Ну что же, Колючка, раз уж ты меня обвиняешь в домогательствах, причем весьма определенного свойства, – он хмыкнул, – не буду тебя разочаровывать.

Я и ойкнуть не успела, а Змей отбросил реферат и крепко прижал меня к себе.

– Начнем, пожалуй, а то даже как-то обидно, что такой ужасный я и все еще не соблазнил собственную жену. Брачной ночи, опять же, не было. Если тебя в чем-то обвиняют, а ты не виноват, лучше поступить согласно обвинению. Все равно никто оправданиям не поверит. В конце концов, маньяк я или нет?

– Змей! – простонала я. – Пошутила, была не в настроении, и я так не думаю!

– Увы, Колючка, что написано пером… Тебе давно пора понять, что за свои слова и действия отвечать надо, да и мне неплохо бы поддержать легенду, а то бедный профессор Бруни наверняка обалдел от несоответствия твоей писанины действительности.

– Он не дочитал!

– Уверена? – усмехнулся Даррен, склоняясь к моему лицу. – Зато это сделал я.

И все-таки поцеловал! Вырваться не было никакой возможности, а через минуту и желания. Попытка закричать пресеклась властным, но нежным касанием губ, языком, скользнувшим в рот, и пальцами, нежно гладившими мою спину. Мурашки атаковали со всех сторон, подавляя сопротивление, и я неожиданно для самой себя притянула голову мужа ближе, с жаром отвечая на поцелуй. Даррен тихо охнул, оторвался от меня и, тяжело дыша, вгляделся в лицо:

– Я соскучился, Колючка, – шепнул он.

– Я тоже, Змей, – вырвалось у меня. Да что же это такое, сила воли напрочь отсутствует!

Его губы снова накрыли мои, и в голове мелькнула мысль, что брачная ночь состоится прямо сейчас, вот в этом самом кресле. Вряд ли мы до кровати дойдем, и вообще… мне все равно! Змей стянул очки с моего носа, а я пиджак с его плеч. Мысли путались и отказывались становиться разумными, и, по-видимому, не только у меня. Сумасшествие грозило достигнуть вселенских масштабов, когда руки Даррена потянулись к подолу моей мантии, а мои – к пуговицам на его рубашке. У меня и опыт есть по расстегиванию пуговиц… Только воя оборотня не хватает. Ох, чувствую, сейчас будет!

Но этого не случилось, зато раздался громкий и требовательный стук в дверь. Я отпрянула, а муж разочарованно застонал, снова притянув меня к себе и уткнувшись лицом в мои волосы.

– Это невыносимо, – прошептал он.

– Издержки должности, ваше ректорство, – отдышавшись, хихикнула я, спрыгивая с его колен и поправляя мантию. Очки на нос нацепила, собрала папку и запихнула ее в сумку.

– Может, не открывать? – Змей схватил меня за руку, но стук повторился. Мы оба вздохнули.

– Увы, кому-то не терпится тебя увидеть, – пожала я плечами. Даррен едва не зарычал, застегивая рубашку и надевая пиджак. Я отошла от стола и приняла покаянную позу, однако очень хотелось смеяться. Так хорошо почему-то стало!

Змей быстрым шагом подошел к двери и распахнул ее. Стоявшая на пороге незнакомая женщина тут же обвила его шею руками и поцеловала в губы. Я открыла рот и с силой вцепилась в сумку. Это кто?!

– Дорогой, я соскучилась, – пропела дамочка, ласково глядя на Змея и расплываясь в улыбке. Ее улыбка оказалась на редкость противной, как и она сама. Хотя, стоило признать, внешность незваной гостьи была весьма привлекательной, прическа идеальной, а платье сшито по последнему слову тарринской моды.