Тяжёлый вздох, открытая тетрадь и обречённая тоска. Но собственные страдания сдать предмет всё равно не помогут, поэтому я взяла в руки карандаш, заставляя себя окунуться в чистой воды бумагомарательство.

По ощущениям прошло гораздо больше часа, когда я с облегчённым вздохом вытянулась на стуле. Специальность «Документоведение» никогда не являлась пределом моих мечтаний, но смерть родителей не оставила и шанса на то, чтобы выбрать что-то по душе. Хотя всегда оставался вариант выйти замуж.

Оставался бы, если бы не представлялся мне ещё худшим, чем настоящий, когда я целиком и полностью находилась во власти опекуна. И не только я. Поместье, где мы жили с родителями. Доступ ко всем родительским сбережениям. И ценнейшая библиотека, за каждой книгой из которой мои родители гонялись с упорством боевиков, преследующих стихийников.

Наверное, гонялись.

Потому что всё, что мне известно о Стефании и Нерии Грасс, помещалось в паре, брошенных Присли, презрительных фраз, единственном портрете и в мамином кулоне.

Поэтому мой вариант мне нравился больше. Воспользовавшись безразличием Присли, я сама выбрала и Академию контролируемой магии, и самую скучную специальность в ней. А потом с тщательно скрытым наслаждением наблюдала, как перекосило опекуна, когда он осознал размер подстроенной пакости. Спасибо императору за особые привилегии! Потому что не знаю, зачем в канцелярию шли остальные, но лично я душу бы продала за одно только право распоряжаться своим наследством, невзирая на опекунство и несовершеннолетний возраст.

Несовершеннолетний! Боги, ну кто решил, что до двадцати пяти у магов нет ни ума, ни способности им распоряжаться?

И, может, оставшиеся мне два года так бы не пугали, если бы не уверенность, что за это время Присли не только найдёт мне мужа, под стать своей продажной натуре, но и высосет всё моё наследство. Высосал бы, но теперь у меня есть слово князя Эвилонберга и гарантированная возможность получить место при императорском дворе.

А это значит столько, что страшно даже представить.

– Вот я и до тебя добралась, Грасс. – Куратор никогда не стучалась. – ПризнАемся сразу или по старинке?

– Куратор Гронберг, – с улыбкой встав, я привычно зашла ей за спину, – вы же знаете, я таким не балуюсь хранением.

– Значит, по старинке, – заключила она с наигранным вздохом и активировала один из накопителей.

Мгновенно создав заклинание, схему которого я видела словно вживую, куратор сбросила его с пальцев в центр комнаты и стала ждать. Не успокоится она, пока не исследует каждый миллиметр моего жилья!

Всё ещё верит, что у меня под кроватью целый склад запрещёнки? Между прочим, те два выговора, которые подпортили моё дело, я получила исключительно из-за длинного языка. И кому как не ей об этом знать, учитывая, что оба раза я сцепилась именно с куратором Гронберг!

А заклинание тем временем продолжало разворачиваться, покрывая стену, пол и каждый предмет мебели искрящимся золотым узором. Красиво. И опасно, для меня так точно, ведь об уникальности этой своей способности я узнала ещё до академии. Тогда, когда смогла вскрыть кабинет Присли, просто потянув за разноцветную ниточку в, оплетающем двери его кабинета, узоре.

Не став мешать, я вышла в коридор и забралась на подоконник, легкомысленно болтая ногами.

Подумать только, взять и встретить вот так, между делом, самого советника императора и, к тому же, его дядю это просто… невероятно это до такой степени, что мозг всё ещё не верит. И сдержаться бы, но как, если впервые за много лет внутри фейерверк, который то и дело пытается вырваться наружу?