Казарменные порядки какие-то. Ма и па, узнав об этом, мечтательно улыбнулись и сказали, что учёба в магакадемии была лучшим временем в их жизни. Как-то слабо верится.

И вот мы явились в назначенный день, нагруженные багажом, пока не знаний, но совершенно необходимых всякой приличной девушке вещей, вроде родовых артефактов, а нам с порога заявили, что это противоречит правилам, и придётся это добро конфисковать на время обучения. Заберёте через пять лет.

На мой возмущённый вопль охранник меланхолично ответил:

– Не положено.

– Но это родовые артефакты! Очень ценные!

– Ничего с ними не сделается. Полежат в хранилище.

Мужчина пришлёпнул ладонью мой волшебный чемодан, и тот поехал в сторону вереницы таких же чемоданов, которые неотвратимо отдалялись от своих владельцев.

И что теперь делать? Вся надежда была на эти милые моему сердцу вещицы, которые могли компенсировать бездарность владелицы. И фамильный серебряный тазик. И то, что в нём заключено!

Шархот проклятый!

– Сударь! Верните кузине её имущество, – с акульей улыбкой вступила Милли, пуская в ход чары подчинения. Мне моих пяти единиц ни за что бы не хватило, чтобы засечь выброс магии, но, зная сестрицу, нетрудно догадаться, что она применила чары.

Я затаила дыхание.

Амбал слегка покачнулся, взгляд его осоловел… чтобы через секунду взметнуть шквальным ветром локоны Милли.

– Не шали! – прогремело под каменными сводами. – Сказано, не положено! Проходите, не задерживайте очередь.

Вот это силища! Если у них такие на входе дежурят, что же за преподаватели нас ждут!

Я испуганно втянула голову в плечи и дёрнула Милли за рукав. Сестрица так и стояла столбом, даже не сдвинувшись с места.

– Идём, Милли. Милли?

Я помахала перед глазами кузины, но та не отреагировала.

– Что вы с ней сделали?

Охранник кашлянул и звонко щёлкнул пальцами. Милли наконец отмерла и заторможено двинулась на выход.

– Да не сюда, – уже по-настоящему испугалась я, разворачивая её в сторону лестниц.

Сестра так и пошла по прямой, так что мне пришлось навьючивать на себя наш багаж, благо мои сумки похудели после ревизии на добрый пуд. Что я теперь буду делать? Моя единственная надежда пошла прахом, не лучше ли честно отчислиться, пока не нахваталась позора на глазах всей академии?

– Вот ещё! – вдруг чётко и громко сказала Милли. – Мы вернём твои артефакты. И бабулин серебряный тазик!

– Милли, ты в порядке? – с тревогой заглянула я ей в лицо. – Что он с тобой сделал?

– Вот крысюк! Он меня зеркалом шарахнул! Как это возможно? Ну он ещё пожалеет! Я его запомнила!

– Не надо, ты что! Нас выгонят!

– Не бойся, я сделаю так, что никто не догадается, чьих рук это дело.

– Милли, очнись! Мы ещё даже до комнаты не добрались!

– Комната подождёт! Надо срочно спасать твои артефакты! Ты же понимаешь, что будет, если бабуля обнаружит, что её тазик отправили на склад.

– Ужас! Нельзя этого допустить!

– Вот-вот.

Мы добрались до общежития и закрылись в комнате, но вместо распаковки багажа приступили к нарушению устава.

Милли принялась колдовать и давать мне ценные указания.

– Я сейчас отслежу, куда они уволокли наше добро и пробью туда небольшое отверстие. Попробую достать. Сиди тихо, не мешай.

От оглушительного звона, который донёсся из прорехи, мы подпрыгнули. Милли заполошно перечеркнула телепорт, и звон прекратился.

– Нас засекли?! – дрогнул мой голос.

– Не думаю, – уверено ответила кузина. – Наверняка нет. Сейчас помощнее попробуем импульс.

– Ты с ума сошла? Тебе мало того, что мы уже напоролись на сигнализацию? Если узнают, что мы в первый же день нарушили устав, нас без жалости выпрут. Меня точно, ты может отделаешься выговором.