Господи, да как его вообще поднять-то?!

Ладно, Феня, давай действуй… Быстрее отмучаешься! Выбора у тебя все равно нет.

Я сурово сдвинула брови, засучила рукава и подняла повизгивающего от удовольствия свина. Грязь с него стекала наподобие жидкого шоколада – горкой. Во что превратился мой нарядный сарафан, любовно подобранный Ядвигой, лучше промолчу.

– К сердцу я тебя прижала, – сквозь стиснутые зубы прошипела я. – Теперь самое сложное.

– Ой, а че это вы тут делаете?

Я была настолько сосредоточена и собрана, что даже не посмотрела, кто спрашивает. Губами промеж глаз – и все, считай, отмучилась… Однако навязчивый голос снова повторил свой вопрос, мешая мне завершить операцию.

Пришлось немного отвлечься. Праздное любопытство проявил уже знакомый мне крепыш из команды АХМ по городкам. Тот самый, в косоворотке и синих портках. Правда, сейчас он одет был не столь празднично, и, в принципе, не особо отличался от свина.

– Не видишь? С фамильяром связь устанавливаю, – прошипела я, концентрируясь на довольном до невозможности поросе. – Не мешай!

– Так это ж Ерошка, боров наш с подворья! Он фамильяром быть никак не может, – сообщил парень.

Руки разжались за сотую долю секунды и Ерошка грязевой бомбой рухнул вниз, оглашая поле и лес обиженным визгом на самой высокой ноте, которую я когда-либо слышала. После чего шустро рванул в ту же сторону, из которой и явился.

– Почему не может? – замогильным голосом спросила я.

– Так это… Он давно мужских способностей лишенный, а такой животине помощником мага быть несвойственно, – пожал плечами паренек. – Ерошка больно в грязи валяться любит, вот нас с Милкой Митрофан Игнатьевч наказал за сегодняшнюю тренировку – велел, чтоб вымыли мы его до блеска зеркального, и чтоб благоухал он розами майскими. И без капли магии то. А Ерошка возьми да вырвись. Ему чистая водица, как нож к горлу.

В сердцах я припомнила довольно много интересных выражений. Бабушка с БАМА могла бы мной гордиться. Пожалуй, я переплюнула даже Красавина, когда он обнаружил погром в своей комнате.

Нет, лучше мне не смотреть на себя после Ерошки, лучше не смотреть! Иначе я никогда не замолчу!

– Ты теперь с нами учиться будешь? – спросил меж тем парень, как будто не обращая внимания на пикантность ситуации. – Феврония Астахова, я запомнил. Меня Мавсим зовут. Ладно, еще увидимся, а то нам с Милкой Ерошку поскорее отловить да отмыть надобно, пока общежитие не закрылось – не особо охота на улице ночевать, особенно Милке. У нас с этим строго. Кстати, коли ты фамильяра призываешь, попробуй ему чего-нибудь посулить. Говорят, они хорошо на это откликаются.

Я даже нашла в себе силы поблагодарить доброго Мавсима, а когда он удалился, начала…

– Прибеги, прилети, приползи, мой тайный зверь, приведи с собой мою силу! Будем связаны с тобой отныне узами кровными, нерушимыми! Уж я тебя, мой ненаглядный, буду холить и лелеять, любить, поить, кормить, вычесывать. Не томи, тайный зверь, заждалась я тебя, родимый!

Будь я сама фамильяром, ни за что бы не откликнулась на то угрожающее шипение злобной ведьмы, которое я издавала.

Подступающие сумерки окрасили мир в таинственные синие краски. Откуда-то издалека раздались тонкие хрустальные перезвоны, как будто кто-то крошечный тряс волшебным колокольчиком.

На опушке леса, меж деревьев, появилось неясное серебристое свечение. И оно очень быстро приближалось. Если это еще один свин, ну, например, какой-нибудь дикий кабан решил заглянуть на огонек, то я этого просто не перенесу!

Однако, повинуясь непонятному чутью, я пошла вперед, навстречу сиянию. Звон колокольчиков стал слышнее и, через пару шагов, я увидела, что этот загадочный мерцающий свет распространяют вокруг себя бабочки, летящие прямиком ко мне.