Пайпер знала, что Вега тоже готовится ко сну, но ей нравилось чувствовать себя уединённо в своём уютном тихом уголке, отделённом и от соседки, и от деятельной суеты Академии. Всё здесь было мягким, текучим, плавным… ни одного острого угла, ни одной прямой линии.

Кровать Пайпер была круглой, как и добрая дюжина (а то и не одна) мягких подушек. Круглым был пушистый прикроватный коврик и лёгкое, как пёрышко, стёганое одеяло. Даже её комнатные цветы росли в приятных на вид круглых горшках, а их мягкий усыпляющий аромат дарил ей отдых и освежающий покой.

– Спокойной ночи, сладких снов, тревоги прочь, покой готов! – пожелала ей Вега.

– Звёздных снов, – сонно пробормотала в ответ Пайпер, слушая, как Вега деловито открывает и закрывает шкафы и ящики, заботливо раскладывая вещи и голо-книги в безупречном порядке. Пайпер понимала, что у каждой из них свои вечерние ритуалы, и восхищалась умением Веги поддерживать чистоту на своей половине. Для каждой вещи у неё находилось место, и порядок получался удобным и опрятным.

Дотянувшись рукой до пола, Пайпер схватила ещё одну подушку – с бирюзовыми кисточками и приятным рисунком из голубых и зелёных завитков – и сунула её себе под голову. Только тут она с удивлением спохватилась, что так и осталась в своей дневной одежде: длинном платье без рукавов, сшитом из блестящего шёлка лучепряда. Впрочем, оно вполне могло бы сойти за ночную рубашку: одеяния Пайпер, предназначенные «на выход», мало чем отличались от тех, в которых она ложилась спать. Однако Пайпер твёрдо верила в тесную связь между состоянием тела и духа, а значит, не сомневалась, что перемена одежды поможет настроить мысли на новый лад.

Поднявшись, Пайпер переоделась в атласную ночную рубашку с длинным рядом пуговиц – мягких, как светящийся мох. Затем побрызгала вокруг эссенцией сладодрёмы – растения, которое обладало известным свойством делать сон более крепким, а сновидения – приятными. Следующим действом её ежевечернего ритуала был выбор маски для сна. Этим вечером, перебирая содержимое корзинки с масками, она остановила свой выбор на той, где были изображены славодеревья. Пайпер находила, что более совершенного сочетания мощи и красоты нет во всём Звёздном мире.

Наконец, Пайпер притянула к себе самый новый дневник сновидений. Ей хотелось снова пересмотреть свой последний сон – тот, который она увидела во время послеобеденной дремоты. Зачастую именно эти сновидения были особенно живыми и яркими. По ночам Пайпер прослушивала во сне дневные лекции, пользуясь самым удобным звёздномирским способом усвоения знаний, и нередко случалось, что голоса преподавателей вливались в её сны самым удивительным и негармоничным образом.

Однажды она ощутила себя на пороге величайшего откровения – осознания того, что означает свет. «Что такое свет? Какова его природа?» – этот вопрос не давал покоя звёздномирским учёным многие гидронги звёздолет. И ответ был так близок… и предназначался именно ей!

Но когда Пайпер уже была готова услышать великую истину, в её сон проник голос профессора астральных вычислений, монотонно повторяя число 1 792. И Пайпер догадалась, что это вовсе не тот ответ, который ей нужен.

Однако сегодня днём ей не мешали ни цифры, ни формулы: Пайпер свободно летела в пространстве мимо звёзд и планет, а за её руку цеплялась миржеланская девочка с сияющими глазами и нетерпеливым ожиданием на лице. Внезапно далёкие светила исчезли, и перед глазами Пайпер встали Хрустальные горы – красивейший горный хребет во всём Звёздном мире, расположенный прямо напротив Академии грёз, по ту сторону Лучезарного озера. Пайпер с неизменным наслаждением созерцала их каждый день, но во сне ей пришлось карабкаться по крутому склону, не выпуская из ладони руки миржеланской девочки. Пока они взбирались вверх по каменистой тропинке, со всех сторон доносились прекрасные, баюкающие звуки клавитары, и Пайпер даже рассмеялась от удовольствия, заметив присевшего ей на плечо сияющего мотылька. Ещё один опустился на плечо её спутницы.