Особенно Настю заинтересовало его, так сказать, физическое строение. А что? Легенды да сказки все в детстве читали, а воочию такое чудо никто не видел.

– Почему трехголовое? – удивилась Марьяна. – Обыкновенное драконище. Трехголовым оно только мужикам с похмелья кажется.

– Ага! – с готовностью подтвердила Акулина. – Мой отец как напьется, так и в двенадцать голов чудовище видит.

– Вот-вот. – Марьяна откусила пирожок. – Так и рождаются слухи о нечисти, а потом нас, честных русалок, приличные люди стороной обходят.

Настюша тоже потянулась за пирожком.

– Ну, в драконе, даже одноголовом, тоже мало хорошего, – заметила она.

– Разве он тебе успел что-то плохое сделать? – В столовую вошел Леший.

Девушки тут же подвинулись и освободили ему место. Старик уселся и уставился на Настасью в ожидании ответа.

– Дракон – это же громадная ящерица, так? – Настя поморщилась. – Я люблю ящериц, но не такого размера.

А еще ящерицы, как и большинство гадов, размножаются яйцами. Этого, правда, Настя говорить не стала, чтобы никого не обидеть, но представить Змея Горыныча, высиживающего кладку, не могла.

– Это кто тебе такое сказал? – изумился старик. – Ящерицей девка-огневичка может быть, но уж никак не дракон.

Ну да, ну да… Настя скептически приподняла бровь. Современный кинематограф ясно давал представление о внешности мифических тварей, так что в ее понимании дракон, как и всякий динозавр, – это гигантская змея с крыльями и лапами. Вы только представьте! Бегающая и летающая змея! Немудрено, что мужики спьяну шарахались.

После обеда Леший всех выгнал на берег. Знакомьтесь, мол, общайтесь. Налаживайте дружественные связи. Болотницы как раз на улицу высыпали, кикиморы из окон ручками замахали, лесавки уже хоровод организовали да песню затянули.

Настя оглядела сборище нечисти и возблагодарила небеса, что она русалка. Неизвестно, как сущность поменялась при переходе в новый мир, но то, что внешность осталась прежней, – слава всем богам!

Болотницы на мордашку оказались хорошенькими, но при этом имели утиные ступни, видимо, чтобы легче передвигаться по болоту, не проваливаясь в трясину. Лесавки отличались зелеными косами и слишком бледной кожей. Про кикимор и говорить нечего: большеглазые, остроносые, очень юркие и громкие. Русалочки имели длинные светлые волосы и некую излишне стройную субтильность. Рыбьего хвоста ни у одной не наблюдалось… Не бывает у славянских русалочек плавников.

– Ты кикиморам не верь, – поучала Марьяна. – Это они сейчас приветливые, а вот взойдет луна, разбредемся по полям да рекам, тут-то они свой характер и покажут! За каждую кочку воевать станут, каждого красавца к себе заманивать. А нам лишь красномордых кузнецов оставят для забавы.

– А зачем нам кузнецы?

– В том-то и дело, что незачем. Пусть сами с кузнецами целуются, а мы царевичей искать будем.

Для чего нужны царевичи, Настюша тоже не поняла. Нет, в принципе, если для того, что первое приходило на ум, то и кузнецом можно обойтись… Под рубашкой-то все мужики одинаковые! Хотя, может, здешние чем-то отличаются.

– Кикиморы очень вредные, – продолжала Марьяна. – Что ни жаба, то непременно царевну-лягушку из себя строит.

– А остальные?

– Мавки тихие, незаметные, я сама всего однажды их видела. Болотницы зазнаистые, красотой гордятся. Все вспоминают, как соседний царевич на Ваське Прекрасной женился. Влюбился до беспамятства! Да только Леший рассказывал, что та во дворце особо не прижилась, выгнали. Живет теперь у Яги в услужении, имя себе новое взяла, Василисой Премудрой зовется. Но это неудивительно: когда две оглобли о хребет сломают, то хочешь не хочешь, а мозгами обзаведешься.