– А как же дом? – Настя нервно передернула плечами. – Я заговор читала ради большой любви, а не ради того, чтобы славянской русалкой стать. Я домой хочу!

– Хоти, – ответила Аленка. – Кто ж мешает? Замуж выйдешь – вернешься. Только замужество – это теперь не твоя забота. Змей сам решит, за кого и когда, – сказала она и поднялась с бревна, попутно смахнув с подола несколько прицепившихся травинок. – Ты пойми, Настюш, чтобы домой вернуться, надо бабушкино колдовство до конца довести. А на это нашей воли больше нет. Как захочет Змей, так и будет.

В отличие от терема, тут у всех были свои комнаты. Девушки жили на третьем этаже, а молодые парни – на втором.

Они, кстати, гордо величались богатырями (ну хоть не невестами, и на том спасибо, а то Настя уж заволновалась).

Жили все дружно, Горыныча уважали, подлянок друг другу не делали.

Настасья оценила новую спальню, ощупала подушку, полюбовалась видом из окна и вышла обратно в коридор, где ждала Алена.

– Ну? – спросила подруга, нетерпеливо пристукивая ножкой.

– Что «ну»? – удивилась Настя.

– Устраивает жилье?

– А если нет, то что?

– Ничего, – Алена натянуто улыбнулась. – Просто лучше бы устраивало, тебе сейчас на хорошие эмоции настраиваться надо.

– Тяжело фонтанировать радостью, когда события сменяют друг друга со страшной скоростью, – пробурчала Настя, потирая лоб. – Не успела к одному привыкнуть, как другое на голову свалилось. А зачем тебе мои хорошие эмоции? – Она подозрительно воззрилась на подругу.

– А это не мне, это Горынычу надо. Он тебя видеть желает, так что цепляй на лицо самую вежливую улыбку, и идем.

– А если не пойду?

Алена усмехнулась.

– Нас, Настенька, о таких мелочах не спрашивают. Сказали идти, значит, иди.

Общаться со Змеем не хотелось. Особенно наедине. Особенно когда его впечатления о новенькой складывались всего из одного слова – «горластая». Но делать нечего, поэтому Настя решила вести себя тихо, скромно и на всякий случай сильно не выделяться.

Замок был большим, с длинными широкими коридорами, огромными окнами и массивными, богато украшенными лестницами. Тем удивительнее оказалось обнаружить за очередным поворотом довольно узкие ступеньки.

– Тебе туда, – указала Алена. – До самого верха и направо. Он ждет.

– Пожелай удачи, – попросила Настюшка, боязливо закусывая губу.

– Ага, удачи. И не бойся, я тоже с ним беседовала, как видишь, жива осталась. Только чуть косы не лишилась.

Алена чмокнула Настю в щеку и подтолкнула к лесенке.

Наверху что-то застучало.

– Такое ощущение, что добровольно в логово чудовища иду, – пробормотала Настасья, медленно поднимаясь. – А впрочем, так и есть.

Вновь послышался шум, потом – скрежет. Что-то сверкнуло. Настя глубоко вдохнула, резко выдохнула и осторожно пошла дальше.

Поднявшись до самого конца, повернула направо. За маняще распахнутой дверью виднелась просторная светлая комната. Почему-то пустая.

Странно… Настасья огляделась и аккуратно прикрыла створку. А где великий и ужасный Змей? Или он чешую чистит? Красоту наводит перед встречей?

В помещении оказалось четыре комода, три кресла, два стола и одно большое зеркало в узорчатой раме. Оценив убранство, Настюша минутку постояла посреди комнаты, а потом присела в креслице.

Ожидание нервировало, хотелось скорей вернуться в относительно безопасную спальню, но Горыныч все не приходил. Может, забыл?

«Либо склерозом страдает, либо стесняется», – нервно решила Настя и внимательнее осмотрелась. Учитывая, что кроме зеркала ничего интересного не наблюдалось, направилась к нему.

Огромное, во весь рост и, несомненно, старинное, оно больше являлось предметом роскоши, чем бытовой необходимостью. Только вот отражение выходило расплывчатым и туманным. Зачем такое иметь? Если только для поддержания образа.