– Эй, дамочка! – я отпрянула и отошла подальше. – Руки-то не распускай!

– Дамочка? – возмутилась она, повернувшись к Даниэлю. – Дамочка? Это же, кажется, твоя адептка. Та, что из метаморфов?

– Метаморфы невосприимчивы к чужой магии и единственные, чей род сохранил чистоту. Она пройдет за тебя камень истины и родит мне ребенка.

– Тебе? – театрально переспросила женщина.

О! Эту нарочитую обиду в голосе я с закрытыми глазами распознаю! Сама практикую. Самый эффективный улучшитель мужского поведения – чувство вины!

– Нам, – поправился скандинав, но с явной неохотой.

Кажется, отношения у этих двоих так себе. Дамочка сразу видно охотница до легких денег и сладкой жизни, а вот мотивацию магистра я пока понять не могу. То ли он хорошо скрывает пылкую любовь, то ли ее вовсе нет. В любом случае, сомневаюсь в наличии у этого бюста на ножках тонкой душевной организации и великолепных умственных способностей.

– А меня вы спросить не хотите?

О, кажется, заметили. Меня просканировали два придирчивых взгляда, а потом обладательница сапфировых глаз произнесла:

– Дан, а ты уверен, что получится? Думаешь, она сможет заменить меня на приеме у твоей матери?

– Метаморф? – с иронией переспросил мужчина. – Сможет, Селеста. В любом случае, если сомневаешься – всегда можешь пойти сама.

Женщина скривилась. К гадалкам не ходи, боится она этого приема как ребенок стоматолога. Да что там ребенок, я и в свои далеко не шестнадцать боюсь этих извергов в белых халатах.

– И камень Истины пройдет?

На меня снова не обращали внимания, словно я муха, которая летает по комнате. Прихлопнуть не получается, но и особо не мешает. Вот только муха не собирается ни по каким камням ходить. И отдуваться за эту похитительницу чужих принцев – тоже не стану.

– Думаю, что да.

– Думаешь?

– Дорогая, – небрежно бросил скандинав. Таким же тоном можно заказать колу и бургер в Макдаке. И то, наверное, дороже будут. – Это в любом случае наш лучший вариант. Наш единственный вариант, раз уж ты боишься проходить этот тест.

Снова сканируют. У меня даже ноги мурашками покрылись. Или это от холода? Все же в одном полотенце стою, а с волос холодная вода капает…

– Ладно, – вздохнула «дорогая» и засунула свой язык в рот отца моих будущих детей.

Ну, знаете, я вам так скажу. Целовались они без стеснения, будто ели друг друга. Мне даже самой захотелось, чтобы вот так – и страсть, с головой, и языки чтоб переплетались, и пальцы нещадно сминали платье, желая его содрать. Были у меня поцелуи, но что б так…

Я аж загляделась, но вовремя пришла в себя! Я ж, как бы, несовершеннолетняя, а тут такое непотребство! Закатила глаза и отвернулась, чтобы подумать.

В общем, что мы имеем в сухом остатке? Ведунья Валерия не соврала. Принц есть, конь, наверняка, имеется, пусть и в местном аналоге, вот только как быть с принцессой? Она в этом уравнении явно лишний показатель.

– Я пойду, – проворковала черноволосая голубка, отлепившись от магистра и слезла с колен благоверного, который планирует стать благоневерным и ничуть этого не смущается. С моральными установками тут у них полный кошмар, это я уже поняла. – А ты тогда уладь формальности.

Формальности, я то есть, уже окончательно замерзли. Все же тут не Сахара, а я сырая, полуголая и злая.

Когда в кабинете остались трое: я, скандинав и скелет неизвестного науке животного, который удивительным образом само восстановился, пока я мылась, внимание мужчины полностью обратилось ко мне.

– Садись, Шелли.

– Прямо в полотенце?

– Можешь снять, если тебе будет удобней.

За ироничную улыбку хотелось дать кое-кому по зубам. Так, значит? Одним движением я избавилась от махрового полотенца – все равно уже сырое – и, переступив через него, прошла к креслу. Тело немедленно покрылось мурашками, а взгляд мужчины стал темным и недружелюбным. Магистр резкими движениями расстегнул свой пиджак, только немного не такой, какие носят на земле – удлиненный, приталенный и, кажется, из чего-то похожего на бархат – и через стол протянул мне.