– Это даже оскорбительно, – проворчал Бастиан, не прекращая меня ласкать. – Как будто я такой самовлюбленный индюк, что могу влюбиться лишь в самого себя. Нет, Мэди, мне нужна именно ты, вредная девчонка из Сумерек.

Он принялся расстегивать пуговки на моей блузке, а я закинула руки вверх, обняв его за шею и позволяя делать, что вздумается.

– А когда я послушная, тебе, выходит, не нравится? – невинно поинтересовалась я, слегка потершись попой о его бедра.

– Так еще лучше, – заверил Бастиан, и его голос прозвучал хрипло.

Парочка в отражении вела себя совершенно бесстыдно. Я наблюдала за нами словно со стороны, и это завораживало. Я следила за уверенными руками, что ловко меня раздевали, за губами, что скользили по шее, за тем, как вспыхивал под кожей чаросвет, откликаясь на ласки Бастиана.

Юбка с шуршанием упала к моим ногам, следом отправилось и белье. Вскоре я осталась полностью обнаженной и поборола порыв прикрыться руками или спрятаться за покрывалом ночи. Потому что Бастиану явно нравилось все то, что он видел. А моя нагота казалась еще откровеннее от того, что он по-прежнему был в форме академии чаросвет.

– Хотя я тоже иногда думаю о подобном, – признался Бастиан, неспешно расплетая мою косу и как будто специально растягивая момент.

– О чем же? – полюбопытствовала я, откинув голову ему на плечо и легонько лизнув чуть колючий подбородок.

– Быть может, твои чувства – отражение моей любви, – сказал Бас. – Как и чаросвет.

– Что? – возмутилась я и развернулась к нему.

Бастиан тут же закрыл мне рот поцелуем, и это отлично сработало, погасив зарождающуюся ссору.

– Даже если так, – пробормотал он, нетерпеливо расстегивая свою рубашку, стягивая брюки. – Все равно. Ох, Мэди, если ты любишь меня хоть вполовину так сильно, то ты просто без ума от меня, детка!

Я невольно рассмеялась, а потом едва вспомнила о том, чтобы закрыть оконный проем тенями. Чаросвет вспыхивал между нами, отражался в зеркалах, расплескивался по залу и стекал со стен чистым золотом.

– Моя любовь не отражение, – все же шепнула я, поймав взгляд Бастиана в зеркале, к которому он меня развернул.

Это было так возбуждающе – видеть наши тела в зеркалах: как напрягаются мышцы под смуглой кожей, как сильные ладони скользят по моему телу, оставляя шлейф чаросвета, как жарко горят глаза Бастиана, когда он смотрит на меня. А он наблюдал за каждой моей реакцией, и делал именно то, чего мне хотелось. Хотя мне нравилось все: и нежные поцелуи, и неспешные дразнящие ласки, и крепкие пальцы, впивающиеся в мои бедра, и быстрые жадные движения, от которых в моем теле разгорался настоящий пожар…

– Как-то быстро вышло, – чуть виновато сказал Бас немногим позже, сжимая меня в объятиях и не позволяя упасть на пол.

– Отлично вышло, – выдохнула я, обнимая его. – Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.

– Я тоже люблю тебя, Мэди, – ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. – А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное – то, что происходит между нами, верно?

Но он как будто убеждал самого себя.

– Ты хотела в Сумерки съездить, – напомнил Бас. – Сегодня?

Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.

– Моя любовь – не отражение, – упрямо повторила я.

– Как скажешь, – кивнул Бастиан.

Но поверил ли он?

В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.