– Я хочу есть, – произнесла я, неожиданно осознав, что тело, наконец, снова требует внимания. – Я не ела три недели. Как мне сказала Элис, я была мертва три недели. Это так? Почему спустя столько времени меня решили похоронить?

– Ты не умерла после моего укуса, – Кристиан сказал это с такой решимостью, что я почувствовала его слова, как удар в сердце. – Нет. Твое тело боролось. Мы вернули тебя в Академию в лечебное крыло, у тебя был то жар, то озноб. Мы думали, что ты выберешься. Но через три недели твое сердце остановилось.

Его голос оборвался на полуслове. Я опустила глаза, не зная, как реагировать. Слез не было. Вместо этого сердце сжималось от горечи. Неужели я буду единственным вампиром, который не плачет?

– Клэр, – он коснулся моей руки, и в этот момент внутри меня раскололось что-то ненадежное, нежное как хрупкий лед. Я подняла на него глаза. – Я все это время молил богов вернуть тебя обратно. Я до последнего верил, что мы обманули законы природы и ты вернешься. Но я не мог… не мог прийти на твои похороны.

Я почувствовала, как в груди распирает странное тепло.

– Я понимаю, – мягко сказала я, несмотря на далекий холод страха и потери. – Я бы тоже не пришла на свои похороны.

Он усмехнулся горько, и снова обнял меня, его объятия как будто воссоздавали что-то утраченное, недоступное и бесконечно сладкое, наполняя мир светом. Я знала, что этот миг, несмотря на тьму, – в том числе и свет, который я искала. На грани между жизнью и смертью, между двумя мирами, с ним я могла ощутить, как магия теней продолжает плести свою нить, соединяющую нас.

Отстранившись от Кристиана, я снова посмотрела в его золотистые глаза, и на мгновение вспомнила дни, когда в них отражалась только радость. Затем темные воспоминания накрыли меня, как море: мои похороны, где я не увидела лишь одного человека. Того, кто помог мне и наставил на путь магии теней, с которой я родилась.

– Где Эдвард? – спросила я, стараясь скрыть нарастающий мрак в душе.

Кристиан потупил взгляд, его молчание стало столь весомым, что я ощутила, как оно давит на меня.

– Он… он под стражей, – произнес он, как будто обмолвился о чем-то запретном.

– Что с ним? – не понимала я, охваченная тревогой.

– Ты не помнишь? – задал он вопрос, который не предвещал ничего хорошего.

Я мотнула головой, но в тот же миг все воспоминания хлынули обратно, как река после таяния снега. Мы как-то обсуждали это за столом в столовой. Эдварда забрали из-за подозрений в магии теней.

– Я хочу пойти и посмотреть суд, – сказала я решительно, осознавая, как важно мне быть рядом с ним.

– Нет, исключено, – отрезал Кристиан, его голос стал холодным, как летний ветер. – Ты не можешь пойти туда. Ты только что вернулась, а Миранда…

– К черту Миранду, – фыркнула я, осыпая его словами, полными ярости. – Эта гадина еще поплатится за то, что убила меня.

В этот момент нас прервал стук в дверь. Я хотела прикрыть уши от этого звука, но дверь не заставила себя долго ждать и отворилась. На пороге стояла недовольная Элис с тарелкой в руках, как будто эта простая сцена могла разрезать воздух напряжения.

– Я тебя по всему общежитию ищу, – произнесла она нетерпеливо, подходя к нам.

Я потупила взгляд, словно школьница, попавшаяся на уроке.

– Прости, – едва выдавила я из себя. Слова были пронизаны стыдом и нежеланием покидать наш момент.

Элис, не дождавшись ответа, положила тарелку мне на колени. Я посмотрела на содержимое: передо мной лежал большой стейк средней прожарки и жареная картошка. Но аппетит, который когда-то был мне знаком, исчез. Вместо него меня охватило отвращение – простой вид мяса стал причиной тошноты, и я инстинктивно отстранила тарелку.