- Что значит: у меня запечатаны воспоминания? – спросила я, направив всё своё внимание на эльфийку.

- То и значит, - девушка дёрнула рукой, настойчивее предлагая мне булочку и вынудив её взять. – На счастье, мой братец унаследовал целительский дар нашей матушки и развил способности менталиста. Ты ведь и сама не ожидала, что так буйно отреагируешь?

 Я уткнулась взглядом в колени.

Менталистика не выделялась в отдельное направление магической науки, считаясь частью магии исцеления. Она позволяла заглядывать в мысли больных, понимать, что они чувствовали, что их тревожило, беседовать с ними без использования голоса, что являлось крайне полезным, когда у лечившихся болело горло. Однако в моём королевстве она считалась полузапрещённой, так как находились те, кто использовали предназначенные для помощи заклинания и умения во вред. Потому на применение менталистики нужно было специальное одобренное короной разрешение, без него за её использование мага ждало серьёзное наказание, от нескольких дней до долгих лет тюрьмы.

Но то законы Арайдена, у эльфов в Зелёном Мире всё иначе, я об этом читала.

- Мои кошмары! – если бы не мои особые обстоятельства, я бы вцепилась в сидевшего рядом Риэра. – Они как-то связаны с этими запечатанными воспоминаниями, да?

Риэр нахмурил белёсые брови, и, хотя мне и пришлось распространить вопрос, я выдохнула с неприкрытым облегчением, поняв, что в моей голове не особо копались, прежде чем усыпить.

- Вы ведь наверняка слышали об арайденской трагедии?

Дождавшись, пока трое эльфов кивнут, продолжила мысль:

- Я лишилась родителей девять лет назад. С тех пор ночами, ежедневно, меня преследует один и тот же сон, жуткий кошмар. Одно время я пыталась пить сильнодействующие снотворное и успокоительное, но они не оказывали никакого воздействия, потому я прекратила.

Скорее потому что брать их незаметно из королевской лечебницы стало неосуществимым из-за усилившейся из-за моего воровства охраны.

- Вы обращались к целителям со своей проблемой? – задал вопрос Риэр.

Я смущённо прикусила губу. До недавнего времени я убеждала себе в том, что когда-нибудь мои сны должны взять и прекратиться, ведь я не являлась психичкой. Подсознательно осознав, что просто так, без чужого вмешательства, наступление конца нереально, я всё равно не собиралась обращаться к целителям за ментальной помощью. Подумав о вероятном исходе событий, я решила, что меня сочли бы больной и всенепременно разнесли бы сию весть по всему королевству. Ведь о чём узнал бы целитель, пусть и королевский, - о том вскоре узнал бы и двор, а за ним и остальной народ Арайдена. Неподтверждённые слухи о сумасшествии в моём представлении всегда были лучше подтверждённых.

Почему же тогда я откровенничала этим вечером, в компании эльфов, которых едва знала? Потому что моя правота о связи между кошмарами и воспоминания могла служить подтверждением моего ментального здоровья и ошибочности пребывания в Академии Безумцев. 

- Я так понимаю, что нет, - сделал вывод из моего стыдливого молчания Риэр. – Аня, когда я прикасался к вам, то успел уловить в ваших мыслях, что кошмар, на сей раз, был иным.

- Да, - подтвердила я. – Он был продолжением старого. Раньше я его не видела.

- Похоже на цикличное воспоминание, - отметила Флёрана, запрыгнув на столешницу и сложив руки на груди. Поднос с едой  девушка подвинула ближе к краю и ко мне. – Последствия ментальной печати. Я права, Риэр? Не отвечай, пока девочка есть не начнёт.

Оскорблённая, я куснула булочку, внутри которой обнаружилось малиновое варенье. Эльф передо мной сидел угрюмый - явно размышлял о деле.