Внутри бурлили такие волны эмоций, с которыми бы не сравнилось ни одно море. Этайн поочерёдно захлёстывало болезненное счастье за то, что её чувства взаимны, а потом острая боль от слов Маттео. Правдивых, логичных, но от этого не перестающих быть невыносимыми.

– Мы же можем остаться друзьями, верно? – Тео натянуто улыбнулся, глаза его шарили по лицу Лисс в тревоге. – Я бы очень хотел этого.

– Конечно. – Лисс повторила нервно-натянутую улыбку друга. – Конечно, мы можем.

Они с Тео ещё немного поговорили о несущественных вещах, а потом Тео, сославшись на договорённость с Меуром, исчез. Этайн, выбрав всё же копьё с лёгким изгибом лезвия, вернулась к себе.

Сначала она думала, что остаток дня просто будет рыдать в подушку. Но когда Лисс приземлилась на край кровати, то поняла, что не может пролить ни слезинки. На месте души была огромная, сквозящая холодными ветрами дыра. Этайн казалось, что она не чувствует ничего – ни боли, ни радости, ни облегчения, ни даже обиды на Тео.

Голова понимала, что Сфорца поступил неправильно, и что, несмотря на признание в чувствах (Всеотец, как она мечтала об этом!), он разбил ей сердце. Дахут бы сказала, что Этайн теперь должна была бы его возненавидеть. Но Лисс не чувствовала ни-че-го.

Девушка обвела бездумным взглядом комнату. Что-то привлекло её внимание, но она не поняла, что именно. Ещё и ещё раз, пока не зацепилась взглядом за копьё.

Крепкое древко, гладкое лезвие, в мнимой простоте и изящной красоте крылась смертельная опасность. Его вид отчего-то напомнили Этайн одну песню, что она услышала уже в стенах Императорской академии. Девушка встала, подходя к оружию, коснулась кончиками пальцев гладкого дерева.

– Успокой нас криками рваными, веди за берега и гавани, уйми нам боль, спой, успокой… – Тихо пропела она копью. В словах этих простых, но таких правильных сейчас будто бы была своя магия.

Этайн покрепче перехватила оружие до побелевших костяшек пальцев. Новый план уже созрел в её голове.

На следующий же день она поймала Дечи, прижав того к стенке. Конечно, в переносном смысле.

– Дечи, пожалуйста, помоги мне. – Этайн пыталась применить весь имеющийся дар убеждения к этой холодной глыбе.

– Не знаю, Лис. У меня не так много времени. – Парень заправил волосы за ухо, отвел взгляд.

– Я помогу тебе и с трансфигурацией, и с теорией магией, и с травничеством! – Взмолилась Этайн. – Ты великолепно владеешь копьем, у кого мне еще учиться? Томмани мечник.

– Ладно. – Спустя паузу всё же отозвался Дечи. – С уроками я и так справляюсь. Меняю на просьбу. Одну мою просьбу, абсолютно любую, в любое время. Обещаешь выполнить?

Девушка вскинула брови, глядя на сокурсника поражённо. Как-то не ожидала она от него ничего… такого. Но всё же это были не близнецы, не Меур, и даже не Яко, от которого бы она точно ждала подвоха. Казалось, что рисков почти никаких.

– Обещаю. – В конце концов кивнула Этайн.

Чем практически подписала себе смертный приговор от истощения.

Теперь дни её стали более чем насыщенными. По утрам были тренировки Томмани. Быстро закинув в себя обед, Этайн бежала на занятия, после которых были полтора часа тренировок с Дечи. После чего взмыленная Лисс бежала в подземелья разгребать завалы. На задания от преподавателей оставалась лишь ночь.

Первую пару недель под конец дня Этайн проваливалась в сон, едва успевала дойти до кровати. Руки и ноги тряслись от бессилия, даже внутри её потряхивало от напряжения и усталости. Однако Лисс была этому только рада. Не было времени, чтобы думать о Маттео, о его словах. Потому что как только она оставалась наедине с самой собой, мысли нападали на неё роем рассерженных пчёл. Этайн снова и снова прокручивала в голове их разговор. Вспоминала о том, как он сжимал её руку, как горячо и искренне говорил о своих чувствах. Эту картину можно было воскрешать в своей голове снова и снова до помутнения рассудка. Раз за разом вонзая в сердце холодную иглу – напоминать о том, что последовало за его словами.