В груди ее поселилось какой-то давящее чувство, то ли жалость, то ли что-то еще, но при взгляде на раненого ей всякий раз приходилось одергивать себя и напоминать, что как только он поправится – уйдет отсюда, а потому надо гнать непрошенные мысли от себя.

К вечеру Киаран смог даже самостоятельно выпить лекарство, приподняв голову. Дед Лукьян одобрительно крякнул, мол, знай наших! Но уже возле стола девушка увидела, что брови его сведены к переносице, а весь вид мрачен.

- Что, деда? – с тревогой вгляделась она в выцветшие голубые глаза.

- Горячку победить не просто, - отозвался тот негромко. – Жар отступил сейчас, но может вернуться. Болезнь жрет его изнутри. В ранешние времена-то фениксы особо тяжелых своим целебным огнем лечили, а сейчас-то наш Император не может так. Холодный у него дар, жизни в нем нет. Да и не наш он, этот Киаран-то. Поди, с той стороны границы. Не подействует на него животворящий огонь.

Глаза Аише округлились – она поверить не могла, что этот красавец с лавандовыми глазами – самый настоящий колдун! С другой стороны, поди, и правда, так. Отчего-то же она могла его понимать, хоть и короткое время. Самое настоящее колдовство!

Усевшись на табурет, она уставилась на потрепанную юбку, выцветшую и прохудившуюся до отдельных тканевых волокон в кое-каких местах, на цветастый фартук, повязанный поверх юбки, на свои пальцы с обгрызанными неровными ногтями. Меж ее бровей появилась складка. Странно. Ведь она сначала не могла разобрать речь мага, потом вдруг стала понимать, а потом опять нет. И он ничего с ней не делал. Да и сам был слаб, как дитя, куда уж колдовать! Что же это было такое? Неужто у нее самой тоже есть дар колдовской? Но откуда? Мама не высокородная, отец, по ее рассказам, тоже. Странно все это.

За ужином поделилась своими сомнениями с дедом Лукьяном. Тот долго морщил лоб, жевал губами, думал.

- Однако! – крякнул он. – И я, старый дурак, упустил это из виду. Ишь, как болесть-то на мозги действует! Болеет один, а соображенья ни у кого нету! Давай-ка покумекаем, что он делал там в лесу, что говорил до того, как ты его понимать начала, да сообразим вместе.

Аише нахмурилась, углубившись в воспоминания. Вот она заметила раненого, кинулась к нему… Он пришел в себя. Что-то сказал непонятное. Язык красивый у них, певучий, она тогда еще это отметила. Мягко звучит, нежно. На таком надо детям колыбельные петь. Так, что еще?

Увлекшись, начала расплетать косу, остановившись только тогда, когда распущенные волосы окутали ее ковром, спускаясь почти до пола.

- Кольцо! – вдруг воскликнула она. – Он дал мне кольцо!

- Какое такое кольцо? – обшарил ее пальцы взглядом старик. – Где ж оно?

Девушка покраснела.

- Я… Я его съела! – выдавила она из себя и добавила: - Он мне его ткнул, потом на губы показал. Я подумала, надо его проглотить!

- Эх ты, голова – два уха! – с досадой хмыкнул дед, а потом развеселился: - Ну надо же! – хихикнул он, по-стариковски всплеснув руками.  – Съела кольцо! Теперь в отхожем месте искать надобно будет. Поди, как в себя придет, запросит обратно этот… атре…арти… В общем, как-то это так у них называется. Арифак, что ли.

Аише поморщилась – лезть и копаться в нечистотах не хотелось. Может, есть какой другой способ научиться понимать этого мага? Вот придет в себя, она ему на пальцах объяснит. Должен понять.

- Иди спать ложись, - дед зевнул. – Я сегодня первый подежурю, а ты отдохни, девка. Ишь, тени под глазами. Итак была как ивовый прут, а сейчас и вовсе исхудала, кто замуж-то возьмет?

Аише невольно тронула кончиком пальца свою щеку, нащупывая там плотный шрам.