Беру прядь своих распущенных волос и подношу к носу.
“Пахнешь ягодами…”.
Уголки моих губ опускаются.
Сажусь в кресло, спрятав лицо в ладонях.
Вскакиваю и начинаю мерить комнату шагами, бросая взгляд то на дверь, то в окно, то на часы…
Ну же, Мира...
Снова сажусь, поджав под себя ноги и откинув голову на спинку.
Когда стрелки замирают в позиции двадцать три тридцать, дверь, наконец-то, открывается! Являя мою сестру в компании Марата Джафарова.
Вскакиваю, смущенно отводя глаза, потому что моя сестра выглядит так, будто только что побывала под ним, и не один раз! Её губы распухли, взгляд осоловелый, а волосы частично застряли под горловиной платья.
Её бывший муж смотрит на меня нейтрально, положив руки в карманы брюк. Волосы всклокочены, на рубашке не хватает пары пуговиц, из кармана пиджака торчит галстук, и я просто ничего не хочу знать!
Боже, от их вида мне становится жарко.
Кивая на тихое “спасибо”, несусь к двери.
Ворвавшись в свою комнату, сбрасываю домашние тапки и обуваю ботинки на высоком толстом каблуке. Теряя драгоценные минуты, смотрю на себя в зеркало, на ходу надевая лохматую короткую шубку, которая стала моей самой непрактичной покупкой в уходящем году!
Я ни разу её не надевала. Просто не знала, куда её можно надеть!
На мне короткая клетчатая юбка с высокой талией, водолазка в тон и плотные чёрные колготки.
С каблуками и этой дурацкой шубой я выгляжу ужасно легкомысленно...
Мои глаза горят. Как и мои щёки.
Смотрю на часы, сглотнув.
Почти без пятнадцати двенадцать…
Хватаю сумочку на короткой толстой цепочке и выбегаю в коридор, полная смятения.
У задней двери я замираю и выдыхаю, не зная, что ждёт меня с той стороны.
Возможно, ничего.
Возможно, он давно уехал и…
Помедлив, поднимаю и опускаю руку.
Поджав губы, всё же поворачиваю замок и открываю тяжёлую деревянную дверь.
Морозный воздух мгновенно забирается под юбку и кусает щёки.
Ступаю на резиновый коврик, с силой закусывая губу и пряча подбородок в шубе.
Ох...
Моё сердце отправляется на очередные гастроли, пытаясь выскочить через горло, которое сдавило от глупой, просто глупейшей радости!
В трёх метрах от двери на расчищенной дорожке сидит...большая чёрная собака.
И на ней нет намордника...
- Я уж решил, что ты струсила, - шелестит в холодной звёздной ночи тихий знакомый голос.