– Настоящие. Безотказные, и пули не выкатываются, – с готовностью рассказывал Аркадий.

– Папенька их с войны с Наполеоном привез. А я позаимствовал. Ради чрезвычайно важного, и даже в историческом смысле, дела.

– Так чем же вам Шамиль не угодил? – допытывалась Лиза.

– Собственно, он тут ни при чем, – сказал Аркадий.

– Однако и без него не обошлось.

– Я вас не понимаю, Аркадий. Умоляю, скажите же, в чем дело!

– Вы мне не верите?

– Напротив. Мне это очень важно, – говорила Лиза.

– Если вы таким образом решили кончить войну, значит, и муж мой скоро вернется.

Аркадий огляделся, будто боялся, что их кто-то подслушает, и тихо сказал:

– У меня была невеста. Я ее любил без памяти, – Аркадий перевел дух и продолжил: – Но вдруг явился с Кавказа весь в орденах полковник. И моя невеста…

– Она вам отказала? – ужаснулась Лиза.

– Как в обморок упала, а очнулась его невестой.

– Я вам очень сочувствую, – сказала Лиза.

– И даже очень понимаю ваши страдания. Однако же не Шамиль увел у вас невесту.

– Увел полковник весьма геройского вида. Будь я девицей… То есть я хотел сказать… – Аркадий смутился, затем снова перевел дух и выпалил: – Я тогда-то все и понял. Если Шамиль не уймется, оружие не сложит, то так и будет плодить героев-полковников на горе отвергнутым женихам.

– Я и сама еще не стара, но плохо понимаю нынешнюю молодежь, – вздохнула Лиза.

– Как-то у вас все диковинно выходит. Полковник вам обиду нанес, а вы Шамиля на дуэль желаете вызвать.

– И вызову! Я от своего не отступлюсь! – пообещал Аркадий.

– Она узнает, каковы бывают настоящие герои!

– Да вы и не воевали еще, а уже в моих глазах – герой, – всплеснула руками Лиза.

– Что же будет, когда до горцев доберетесь?!

– Я всем докажу! – горячился польщенный Аркадий.

– Вы меня не знаете, сударыня. Я такое сотворю, что в историю впишут!

Послышались выстрелы. Это была бутафорская пальба в кукольном представлении. Лиза и Аркадий невольно остановились, увидев, как бойко кувыркались уморительные фигурки. Отважные генералы наскакивали на горцев, стягивали их с гор, учили уму-разуму и уводили в плен самого Шамиля.

Из небольшого аула, который хунзахские ханы считали своей собственностью, выползала вереница ароб. Впереди ехал на коне ханский нукер, грызя кусок сушеного мяса. Арбы были нагружены всякой всячиной – от медных тазов и кувшинов до домотканых ковров. Следом семенили привязанные за рога овцы и осел на аркане.

Хватаясь за арбу, шла рядом плачущая женщина.

– Чтоб вы подавились! – стенала она.

– Придержи язык! – орал нукер.

– Чтобы мое добро у вас носом пошло! – не унималась женщина.

– Прочь! – Нукер отгонял женщину нагайкой.

– Пока я не отправил твоего мужа чистить ханские конюшни!

Серпантин дороги сделал очередной поворот, и повозки остановились. Перед ними стояли мюриды.

– Салам алейкум, – сказал Шамиль.

– Ва алейкум салам, – растерянно ответил нукер.

– Вы кто такие?

– Мусульмане, – сказал Юнус.

– А ты – тоже правоверный? – спросил Шамиль, сощурив глаза.

– Шайтаны они, а не мусульмане! – запричитала женщина.

– Последнее отняли! Все им мало!

– Мы взяли только то, что причитается, – оправдывался нукер.

– Кому причитается? – холодно спросил Шамиль.

– Хану! – приосанился нукер.

– И никто не смеет посягать на его права.

– Человек имеет право только на то, что создал своими руками, – сказал Шамиль.

– А грабителям причитается наказание.

– Сами вы грабители! – заорал нукер.

– Хан с вас шкуру сдерет!

– Как этот мужлан разговаривает с имамом? – удивился Султанбек, кладя свою огромную руку на рукоять сабли.

– Может, ты и имам, – осклабился ханский нукер.