– И что же ты хочешь нам показать? – поинтересовалась Аграфена.

Пима осторожно подцепил пальцами одну из досок пола и приподнял ее. Там оказался глубокий тайник. Мальчик просунул туда руку и извлек на свет здоровенные ножницы по металлу.

Аграфена и Триш шарахнулись в сторону, решив, что он их сейчас прирежет ими. Но Пима только ухмыльнулся.

– Я точил их две недели! – сообщил он. – Дормидонт выковал их из закаленной стали, так что они режут даже металл!

Дормидонт – деревенский кузнец, в чью мастерскую частенько тайком сбегал Пима. – Веселый и остроумный старичок с вечно торчавшими в разные стороны волосами, будто его то и дело било током, всегда ходил в длинном кожаном фартуке и специальных защитных очках. Пима частенько помогал ему чинить всякие механизмы, которые потом крестьяне использовали для посева и уборки пшеницы или в других хозяйственных целях.

– Зачем они тебе? – спросила Аграфена, с опаской разглядывая ножницы.

– Хочу кое-что проверить! – Пима подошел к Тришу и усадил его на старый, сильно потрепанный стул. Затем немного запрокинул ему голову и приготовился перерезать ножницами злополучный ошейник.

– Думаешь, получится? – скептически спросила девочка. – Мы ведь уже несколько раз пытались. Резали их ножницами, пилили кухонным ножом, даже серпом пробовали – все без толку!

Однажды она пыталась разрубить ошейник топором и едва не снесла Тришу голову. Парень потом не разговаривал с ней целые две недели.

– Но в этот раз ножницы очень крепкие! – пыхтя от натуги, произнес Пима.

Он крепко сдавил ручки.

Послышался громкий треск, посыпались искры. Ножницы с щелчком переломились пополам, не причинив ошейнику никакого вреда.

Вздрогнув, Триш резко отпрянул и свалился со стула.

– Меня током ударило! – возмущенно воскликнул он.

– Током? – удивился Пима.

– Магия Эсселитов, – напомнил ему парень, поднимаясь с пола. – Она не дает снять ошейник никаким инструментом. Кроме такой же магии.

– Да кто они такие эти Эсселиты?! – с негодованием воскликнул Пима. – Откуда у них такие способности?!

Аграфена вдруг поняла, что и сама этого не знает. Эсселиты существовали всегда, и она ни разу не задавалась вопросом, откуда они вообще взялись.

– Надо будет как-нибудь спросить об этом у Федусея, – сказала она. – Он ведь уже старый и явно должен что-нибудь знать об этом!

Пима открыл свой тайник и раздосадованно швырнул туда обломки ножниц.

– Все равно что-нибудь придумаю! – с хмурым видом пообещал он.

…В потолке прямо над головами ребят зияла большая трещина. Сквозь нее все это время за ними пристально наблюдали большие янтарно-зеленые глаза с узкими черными зрачками.

Вечером все обитатели приюта отправились в столовую, за исключением Аграфены, Триша и Пимы, которые все еще были наказаны и, естественно, лишены ужина. Кухарка готовила просто отвратительно. Ходили слухи, что она иногда подкидывает в кастрюлю червяков или подливает туда машинного масла, так что совсем не удивительно, что от этих кулинарных шедевров исходил аромат, как от «копошилки». Но Аграфена сейчас согласилась бы и на ее стряпню. Съеденной днем клубники надолго не хватило, и живот предательски урчал от голода.

Ребята вышли во двор и присели на сваленные у забора железные бочки из-под керосина.

– Есть хочется, – жалобно заныла девочка.

– Ага, – подтвердил Триш. – Я бы сейчас слона, наверное, съел!

– А все из-за некоторых… – Аграфена пихнула локтем Пиму в бок, да так, что тот чуть не свалился с бочки.

– Виноват, – согласился он. – Но сделанного не воротишь.

– И что нам теперь, с голоду помирать? – спросил Триш.