Левтина, войдя в лабораторию, лишь слегка склонилась в реверансе. Она была самой молодой из троицы – полноватая женщина с черными, вечно всклокоченными волосами. Впрочем, сегодня они были уложены в элегантные локоны.

Из всех троих самым опасным был Рашид, угрюмый злобный Эсселит, психопат и убийца. Гребун не отличался особой смелостью, но славился своей подлостью и склонностью к разным козням и интригам. Левтина же считалась самой сильной во всем, что касалось колдовства. Она повелевала энергиями и знала наизусть тысячи самых различных заклинаний.

Столь непохожие друг на друга, они являли собой единое целое, ибо было в них нечто общее: жадность, зависть и подлость – их бессменные спутники – объединяли эту троицу в сплоченную команду, готовую выполнить любой, даже самый чудовищный приказ.

– Миледи, – обратился к Лионелле Рашид. – Зачем вы пригласили нас в такое позднее время?

– Во дворец только что проникла Марта Грегуар, – сухо сказала та. – Она пыталась разнюхать о пророчестве игурейской колдуньи, и сказала архивариусу, что у нее есть основания полагать, что пророчество может сбыться.

От изумления у Эсселитов вытянулись лица.

– Но как? – выдохнул Гребун. – Ведь никто из детей не должен был выжить!

– И все же кому-то из них посчастливилось остаться в живых! – скривилась Лионелла. – Я помню, что в ночь дворцового переворота из города выехала карета. Мы смогли ее настигнуть и взорвать, но в спешке не позаботились убедиться, что все пассажиры действительно погибли. А ведь там как раз ехали дети! А вдруг кто-то из них действительно остался жив?

– Так что мы должны сделать? – спросила Левтина.

– С утра отправляйтесь по приютам, тюрьмам, колониям! Найдите мне этого ребенка!

– Нам убить его? – спросил Рашид.

– Нет, – покачала головой Лионелла. – Привезите его ко мне. Я сама хочу убедиться, что игурейка не ошиблась в своем пророчестве.

– Хорошо, миледи!

Все трое склонились перед ней.

– На рассвете мы отправимся в дорогу! – сказал Рашид.

– И не мешкайте! – холодно сказала Лионелла. – И так много времени растрачено впустую! И еще! Проверьте напоследок вокзалы столицы. Возможно, я ошибаюсь, но вдруг Марта решит сесть на какой-нибудь поезд? Тут-то мы ее и схватим! Я с удовольствием поговорила бы с ней, так сказать, по душам!

Эсселиты поклонились еще раз и отправились по своим комнатам собираться в дорогу.

Утро в приюте началось с учебных занятий. Предполагалось, что сирот должны научить еще хоть чему-то, кроме как писать и читать. Эти две дисциплины Аграфена знала вполне сносно и просто не понимала, зачем ей еще учить историю, математику, географию и астрономию. Тем более что все предметы вел старик Федусей, а он иногда сам забывал, что именно преподает в данный момент и начинал нести полнейшую околесицу.

Появившись в классе, учитель демонстративно прокашлялся, а потом приложился к фляжке со своей «микстурой», после чего ему явно полегчало. Старик порозовел, начал улыбаться и прямо сочился благодушием.

Шел урок истории. Федусей оглядел мутным взором притихший класс, поправил на носу съехавшие очки, и спросил:

– К сочинению все готовы?

– У нас вообще-то сейчас история, – напомнил ему Пима.

– Ах, да! – кивнул старик. – Верно! Как я мог забыть?!

«Микстура» подействовала быстро – он уже едва держался на ногах. Федусей пытался ровно стоять у доски, на которой висела карта империи, но его постоянно клонило то в одну, то в другую сторону. В конце концов, он решил сесть на стул, и дело пошло куда лучше.

Немного призадумавшись, он начал рассказывать ученикам о том, как великий Велдор свергнул старого тирана-короля Ипполита и провозгласил себя первым императором страны. Федусей рассказывал эту историю практически на каждом уроке, но каждый раз потом забывал об этом и принимался за нее вновь, прибавляя все новые подробности.