Забрав младенца, она отправилась подальше от своей родины и приложила все усилия для того, чтобы судьба ребёнка сложилась более удачно, чем его несчастной матери.

По характеру Эльси была упряма. Собрав всю свою энергию, она вступила в схватку с жизнью. Ребёнок должен быть счастлив; подводные рифы, на которые напоролась его мать, никогда не возникнут на его пути, – все они были отмечены у Эльси на карте. Любовь погубила Изеллу и стала причиной всех её бед, – а это значит, что Агнес никогда никого не полюбит, пока Эльси не передаст её под опеку надёжного, ею самою выбранного мужа.

Первым шагом на пути к безопасности был выбор имени ребёнка. Эльси назвала её в честь святой Агнес, таким образом доверив девочку её покровительству. Следующим, не менее важным шагом, было с раннего детства приучить девочку к полезному труду. Она никогда не выпускала её из виду, не позволяла ей заводить знакомых или друзей, разве что под её неусыпным наблюдением. Каждый вечер она сама укладывала её в постель, как маленького ребёнка; каждое утро сама будила; брала её с собой на каждое дело, которое делала сама. Справедливости ради следует сказать, что Эльси не обременяла девочку тяжёлой работой, стремясь лишь к тому, чтобы ребёнок был занят и не увлекался фантазиями.

Причина, по которой Эльси выбрала для жительства именно Сорренто, а не одну из прелестных плодородных деревень поблизости, заключалась в том, что в этом городе находился женский монастырь в честь святой Агнес – безопасное место для ребёнка. Помня об этом, Эльси сняла в аренду домик на скале, который мы уже описали, и, не теряя времени, постаралась расположить к себе сестринство. Она никогда не приходила в гости с пустыми руками: самые спелые апельсины, самая белая пряжа и лучшие овощи с огорода приносились в дар монастырю, чьё расположение она стремилась снискать.

С раннего детства бабушка водила маленькую Агнес в монастырь. При виде её невинного благоговейного личика, окружённого ореолом лёгких кудрей, монашки испытывали необычное умиление и удовольствие, – чувства, столь непривычные для них, что они почти готовы были в них каяться. Они обожали стук её маленьких ножек по сырым каменным ступеням церкви, и её тонкий нежный голосок, который задавал странные детские вопросы, одним метким замечанием разбивая вдребезги все неразрешимые дилеммы философии и теологии.

Больше всех к ребёнку привязалась мать настоятельница, сестра Тереза, высокая, худая, бескровная женщина с печальными глазами, которая выглядела так, как будто была высечена из ледников массива Монте-Роза. Однако девочка нашла в её сердце свободный уголок и заполнила его, как альпийская фиалка, который расцветает посреди сугроба.

Сестра Тереза предложила присмотреть за ребёнком в любое время, когда бабушке это понадобиться; таким образом в первые годы своей жизни Агнес проводила целые дни в монастыре. Её пребывание обрастало легендами, которые любили повторять друг другу монашки.

Старая Джокунда, привратница, неизменно вызывала всеобщий восторг историей о том, как маленькая Агнес застряла, вскарабкавшись на высокую табуретку, чтобы по старому христианскому обычаю обмочить пальчики в святой воде.

– Это ясно указывает на признаки возрождения у ребёнка, – назидательно заканчивала свой рассказ старая Джокунда. – Она перестала плакать, едва я взяла её на руки, и осенила себя крестным знамением так же осознанно, как любая из нас. Разве это не признак того, что девочка – наследница благодати?

И в самом деле, в ребёнке проявлялись все признаки зарождающейся святости. Она никогда не устраивала шумных забав, как другие дети, но проводила часы, строя маленькие алтари или часовни, которые украшала цветами. Её сны были источником восхищения и назидания для сестёр, потому что видела она в них всегда святых или ангелов; слушая их, сёстры набожно крестились, а мать настоятельница говорила: Ex oribus parvulorum («из уст младенцев…»).