– Я схожу поговорю с ним, – встаю и со скрипом отодвигаю стул.

– Нет, Кир, не надо. Когда я относилась завтрак, он дремал. Поговоришь вечером, – говорит домработница.

– Хорошо, – немного коробит, как это было сказано, но решаю сейчас не спорить. Завтракаю и выхожу из дома.

Доезжаю до нужного мне адреса без происшествий, хотя, признаться, я ждала, что каждый встречный гаишник стоит на дороге по мою душу. Надо успокоиться, а то я такими темпами до шизофрении доподозреваюсь.

На территорию подземной парковки меня пускают, предварительно проверив по спискам фамилию. Офис находится в центре города, в свечке на одном из верхних этажей. Вспоминаю указания, что мне вчера строгим тоном говорила женщина по телефону. Подняться на семнадцатый этаж  и налево. У лифта уже топтались две девицы, которые оценили мой внешний вид и презрительно скривили носики. Все, меня не считают соперницей, и, скорее всего, нам еще и на один этаж. Заходим в лифт, и одна из девушек нажимает цифру семнадцать. Кто бы  сомневался, что нам в одно и то же место.

Кабина начинает подниматься, внутри давящая гробовая тишина.  Очень хочется что-то сказать такое, чтоб отпугнуть этих фифочек. Одна так вообще вместо юбки набедренную повязку надела. Все добро сразу на показ.

– Вы на собеседование? – я делаю моську кирпичом.

– Да, а что? – меня снова смерили презрительным взглядом.

Я лихорадочно придумываю, чтобы этакое сказать, чтобы отпугнуть этих пираний на шпильках, и они передумали. Неожиданно находит озарение, и я уверенно отвечаю.

– Ничего, просто удивлена, что вы в юбках, – многозначительно посмотрела на девиц.

– А что не так с юбками? – удивилась вторая, поправляя на бедрах тряпочку, которую  я так громко назвала  одеждой.

– Просто в юбках это делать неудобно, – в голове все прокручиваю все варианты, куда может уйти разговор.

– Что делать? – первая девица с вызовом смотрела на меня. Я отмела вариант про секс, этих такой банальщиной, как секс с начальством, не испугаешь. Они, поди, на него и рассчитывают.

– Убирать, полы мыть, чистить санузел общий обязательно. Я вот пару дней выдержала и ушла в другой отдел, – иду ва-банк.

– А вы у братьев Браун работаете? – загорелась с вопросом первая. Более наивная и доверчивая.

– Да, и вот видите: хожу в брюках. Неизвестно, что этим самодурам в голову взбредет, сегодня работать до десяти, завтра унитазы зубной щеткой чистить, послезавтра наголо прикажет побриться,– тяжело вздыхаю.

– А что не уволитесь? – с подозрением спрашивает вторая. Я не ошиблась, это более опытная и сомневается в правдивости моих слов. – И у них что, уборщиц нет?

– Глупая, подписала контракт, а там, если не отработал положенный год, то та-а-а-акой штраф, что, мама дорогая, мне до пенсии не выплатить. Если б я знала, что под руководством этих тиранов работать придется, ноги б моей не было у них в офисе. Но ничего, мне совсем недолго осталось, пару месяцев, и ноги моей здесь не будет, пусть хоть миллионы платят.

Тут лифт остановился, и в кабинет вошли две девушки. И – о, удача! – они обе были в брючках.

Девушки обсуждали между собой увольнение секретаря братьев Браун. Не громко, но так, что  все было отчетливо слышно.

– Он ее, беременную, на улицу. Представляешь? – перемывает косточки боссу первая девушка в черных облегающих брюках.

– Да не может быть? Не ожидала я от Александра Дмитриевича такого, он хоть самодур и тиран, но выгнать свою беременную девушку с работы – это жесть, – я спрятала улыбку и отвернулась от двух пираний, которые навострили ушки и не пропускали ни одного слова сплетниц. Все это было мне до невозможности на руку, еще и эпитеты девушки подобрали, будто сговорились, те же,  которыми и я окрестила братьев.