– У меня все в порядке. Но дело вот в чем… сегодня я хотела протолкнуть эти материалы в прессу, а мне категорически отказали, дав понять, что статья о сохранении этого здания затрагивает интересы каких-то очень важных персон.

– Каких персон?

– Это я и пытаюсь понять. Интересно, а если здание снесут, что здесь построят?

– Не знаю, – Самойленко развела руками. – Это самый центр города, земля здесь дорогая.

– Похоже, что это место для кого-то очень лакомый кусочек.

– Ой, я сейчас кое-что вспомнила, но это так, на уровне ничем не подтвержденных слухов, – пояснила директриса. – Здесь вроде бы хотят построить торгово-развлекательный комплекс. Будто другого места нет…

– Торгово-развлекательный центр? Это очень интересно, – сказала я, взяв эту информацию на заметку.

– Вы так считаете? А мне не верится, что дело дойдет до сноса. Знаете, Полина, у меня есть одна приятельница, она работает в комитете капитального строительства. Я поинтересуюсь у нее планом застройки центра города.

– Поинтересуйтесь, только аккуратно.

– Уж постараюсь. А что мы будем делать с этой информацией? – Самойленко кивнула на архивные документы.

– Снова разошлем письма в различные федеральные органы. Пусть в Москве знают, как в Горовске относятся к историческим памятникам. Я думаю, надо даже сделать фотографии. В моем мобильнике хорошая камера. Вы не возражаете, если я пофотографирую?

– Конечно, нет! А что вы хотите заснять?

– Надо, чтобы в Москве увидели обе стороны медали – и то, что это здание представляет архитектурную ценность, и то, в какой упадок оно пришло.

– Ну что ж, пойдемте, я устрою вам экскурсию, – Самойленко тут же подхватила мою идею.

– Подождите, я начну фотосессию прямо здесь, – я достала из сумки мобильник и запечатлела отваливающийся кусок лепнины.

Когда мы прошлись по всему зданию, Анна Петровна сказала:

– Полина Андреевна, готовьте письма, я все подпишу.

Я сделала еще несколько снимков общего плана и отдельных фрагментов фасада, затем села в машину. Из интерната я поехала домой. Мне надо было срочно поговорить с Аришей.

– Полетт, где мои белые рубашки? – строго осведомился дедуля, встречая меня в прихожей.

– Белые? Кажется, одна в стирке, а другая в глажке.

– Ну так погладь мне ее! – потребовал дед и пошел в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

– А ты не можешь надеть какую-нибудь другую рубашку, например, бежевую? Она тебе так идет.

– Нет, мне нужна белая рубашка. Я в ней всегда выигрываю.

– Это что-то новенькое. Ариша, погоди! – при этих словах дед остановился. – Скажи, ты показал Стасу фотографию Алябьева.

– Показал, но это не он стращал Бабенко закрытием ресторана. Фотку я положил на стол в твоей комнате. Кстати, Полетт, мы начисто лишены кормовой базы, у нас в холодильнике шаром покати, – сказал дед с мягкой укоризной. – Ты купила продукты или мне сегодня ужинать в «Сытом слоне»?

– Я сейчас схожу в местный магазин и куплю все, что нужно.

– Вот-вот, – проворчал дедуля.

Давно Ариша не был так озабочен бытовыми мелочами. Рубашки ему каждый день белые подавай! Завтраки, обеды, ужины готовь. А сам даже посуду перестал за собой мыть. Можно подумать, я одна должна с утра до вечера разгребать нарастающую кучу домашних дел! Нам определенно нужна прислуга. Стоп! Кажется, дед к этому и клонит. Нарочно придирается ко мне, чтобы я взяла Прошкину в домработницы.

Сходив в магазин, я бросила на сковородку замороженную овощную смесь, накрыла ее крышкой и позвонила Вере:

– Алло, – раздалось в трубке.

– Добрый вечер! Это Полина.

– Да какой уж тут добрый! Из дома хоть не выходи, – шепотом сказала Вера, – соседи так и норовят заклевать. Миша спрашивает меня, почему они такие вопросы задают, почему меня оговаривают. А я не знаю, что ему ответить.