– Теперь моя очередь! – не терпящим возражений тоном заявил Лаврентий Фомич, одновременно жестом наказывая профессору очередной раз наполнить тару. – Тост! Ещё в глубокой древности философы всех мастей пытались выяснить, в чем же заключается смысл нашей земной жизни. Причём некоторые из них не без оснований утверждали, что истина в вине. Если выражаться на латыни: «Ин вино веритас!»

– Не забывайте, дражайший Лаврентий Фомич, у этой фразы есть малоизвестное продолжение…

– Да? И какое?

– «А здоровье – в воде!» – уточнил профессор.

– Возможно, – ничуть не стушевался нарком, продолжая и дальше гнуть свою линию. – Кто из нас не любит собраться с друзьями, чтобы поболтать по душам под рюмочку-другую превосходного грузинского вина? Да и все лучшие идеи зарождаются именно в дружеской беседе под воздействием этого чудотворного напитка! Но есть вещи, которые пьянят больше вина. Женщины… Именно они делают нас настоящими мужчинами. За прекрасных дам, за барышень, за советских тружениц и самую достойную из них, твою, Ярослав Иванович, супругу Ольгу Александровну!

– С удовольствием! – откликнулся Ярослав.

– Прекрасно! Или, как любит выражаться товарищ профессор – шарман, что в переводе с французского означает прелестно, великолепно, если мне, конечно, не изменяет память.

– Разве такому красавцу кто-то может изменить? – подыграла разошедшемуся наркому Фигина. – Тем более, какая-то взбалмошная память.

– Правильно мыслите. Эх, хороша всё-таки зараза!.. Правда, немного отдаёт клопами – однако, терпимо… Может, ещё по единой, как смотрите на такое предложение?

– Не возражаю, – вошёл в раж Фролушкин.

– «Хенесси»… Где вы его берёте?

– Раньше я частенько ездил по заграницам и регулярно контактировал с людьми, знающими толк в добротной выпивке.

– Замечательно… И как много у вас такого добра?

– К сожалению, почти ничего не осталось. Одна-две, может, три бутылки из некогда огромной коллекции.

– Злоупотребляете?

– Нет. Изредка наслаждаюсь. Причём делаю это с огромным удовольствием. Совсем не так, как мой любимый ученик – я имею в виду Ярослава Ивановича.

– И правильно! Выпивка ведь не самоцель, а средство для поднятия тонуса. Питьё должно быть в радость, в кайф – как говорит наша сегодняшняя молодёжь!

– Логично.

– Водка для таких целей абсолютно не подходит. Это напиток для тех, кто хочет напиться – и забыться. Потому и потребляют её залпом, кривясь, морщась, занюхивая рукавом.

– Правильно!

– Я вот что задумал… Чтобы пополнить иссякающие запасы, мы вам непременно выпишем внеочередную долгосрочную командировку за рубеж – во Францию, к примеру, уважаемый Фёдор Алексеевич.

– Двумя руками – «за»!

– Завтра же позвоню своему влиятельному другу, кстати, земляку и тёзке…

– Лаврентию Павловичу? – мгновенно догадался Фролушкин.

– А то кому же… Пусть он поможет определить вас на какой-нибудь международный философский конгресс, а?

– Не возражаю. Только не сейчас. Работы много – как-никак на носу новый учебный год. Вот в январе, на зимних каникулах, в самый раз будет.

– Что ж. Договорились. В январе – так в январе. Давайте ещё по рюмашке – на коня, и я поскакал.

Выпили.

Закусили.

– Спасибо, Лаврентий Фомич, что не побрезговали, проведали нашу дружную семейку, – промокнув салфеткой губы, отвесил вежливый поклон Ярослав. – Заходите в любое время дня и ночи, товарищ старший майор, мы с Оленькой всегда будем искренне вам рады.

– Зайду непременно… А сейчас – пора. «Бывайце здаровы, жывице багата». Так, кажется, утверждается в популярной белорусской песне?

– Ну, почти… – снисходительно согласился Плечов, знавший толк в современной советской музыке.