К счастью, друзья из общины «Эммануэль» оказались настойчивыми.

***

«Эммануэль» в переводе означает «Бог с нами». Так называется католическая международная община, куда входят не только священники, но и одинокие посвященные миряне, а также семейные католики.

В общине принято не только посещать церковь по воскресеньям, но и на неделе собираться на «мезонэ», малыми группами, по домам, – молиться друг за друга и петь специальные общинные песни.

Традиционному верующему стиль этой общины может показаться несколько экстравагантным: здесь молятся «на языках», ведь «Эммануэль» – харизматическая община; по-хозяйски пользуются всеми дарами Святого Духа – даром пророчества, даром исцеления, даром языков.

Духовный центр «Эммануэль» находится в небольшом городке с красивым названием Паре-ле-Мониаль, а так называемый штаб – в Париже, но не в здании, а …на корабле. Да-да, на настоящем корабле, только тот больше не плавает, а стоит на вечной стоянке, на реке Сене, в самом центре Парижа.

Неужто члены общины больше всего опасаются прослыть неоригинальными?

В этом нас утвердил фильм, который мы посмотрели еще в России, не подозревая, что нам еще доведется все это увидеть воочию.

…В кино нам особенно понравился эпизод с христианским кафе на Плац Пигаль.

Да-да, именно там, в самом злачном районе Парижа, на Монмартре, среди борделей и секс-шопов, община «Эммануэль» открыла кафе. Официантами там работают настоящие священники. Да еще какие!

Вон на съемках стройный голубоглазый красавец, в серой форменной рубашке с римским воротничком, – дабы ни у кого не возникало сомнений в том, что он священник, – с улыбкой обслуживает клиентов за барной стойкой, затем разносит вино посетителям за столиками.

Как нам объяснили, христианский смысл тут в том, что сомелье в колоратке имеет здесь уникальную возможность проповедовать людям. А в это самое время на втором этаже члены общины беспрерывно молятся, и не только за посетителей кафе «Эммануэль», но и за всех, кого провидение забросило в самый развратный район Парижа.

Помню, нас очень позабавил этот нетрадиционный способ евангелизации.

– В таком кафе и мы бы тоже не прочь пройти катехизацию! – хихикали мы, циничные сибирские католики. – А главное, увидеть Париж – и умереть!

***

…Наша маленькая русская община, в четыре супружеских пары, – в Москве, у стен французского посольства.

Винарские, которые прилетели из Сибири заранее, уже на всех получили визы. Нам даже не нужно заходить внутрь.

Винарский раздает нам готовые паспорта, с красивыми радужными печатями. Выходит, «Париж», как символ любви, искусства и богемы, обретает реальные черты?

– Все оказалось не так просто, – докладывает Винарский. – У них возникло много вопросов.

– Патрик вроде говорил, что в посольстве работает его знакомая, член общины, и проблем не будет, – удивляется Наташа.

– Как раз она и задавала самые трудные вопросы. Например, говорит, знаком ли вам человек, который прислал вам приглашения во Францию? Вы, говорит, представляете себе, кто это такой?

– И что ты ей ответил?

– Я сказал, что это наш духовный брат, – довольно улыбнулся Винарский, гордый своей находчивостью: вроде и не соврал, но и от прямого ответа уклонился.

– Кстати, кто этот зайка, что был так любезен нас пригласить? – спросила я.

– Знаю только, что его фамилия Бордо.

– Шутишь? Бордо – это вино!

Володя раскрыл бумагу и показал фамилию:

– Вот, читайте!

– Да, все правильно: его фамилия Бордо, – заверил Колов, самый франкоговорящий из нас.

Вот что значит родиться в Академгородке, там все с детства учат французский.

***

Что мы знаем о Бордо? Это город в Гаскони, откуда родом Д’Артаньян, а еще грибоедовский «французик из Бордо», – который, «надсаживая грудь, собрал вокруг себя род веча».