– Шампанского, господа, – засуетился хозяин. – Налейте божественной Виктории шампанского.

Павел подхватил два искрящихся бокала и проследовал за ней к роялю. Виктория медленно стянула перчатки одну за другой, села за рояль и начала наигрывать мелодию популярного романса. Павел протянул шампанское своей спутнице. Она прервала мелодию, взяла бокал и, сделав глоток, поставила его на рояль.

Павел перехватил ее руку и задержал в своей. Его пальцы нежно гладили ее ладонь, в то время как взгляд его был прикован к перстню в форме бабочки.

– Интересная вещь. Изумруды редкой чистоты. Должно быть немалых денег стоит.

– Как это пошло все мерить на деньги. – Виктория отняла руку и ударила по клавишам. – Ах, зачем эта ночь так была хороша…

Пока она пела, собравшиеся с любопытством рассматривали диковинную гостью.

– Интересная женщина, – отметили мануфактурные ряды.

– С такой и в Париж не стыдно прокатиться, – согласилась сеть булочных.

– Говорят, она внебрачная дочь князя Голицына и какой-то француженки. Появилась в Москве месяца три назад. Эдакая Настасья Филипповна наших дней. Заполучить ее в дом совершенно невозможно. Завтра вся Москва будет говорить о нас.

Нина Павловна Туманова раздувалась от гордости, в глазах ее плескалось самодовольство. Она переводила взгляд с одного гостя на другого: оценили ли по достоинству высоту приема и изысканность общества.

Энтузиазм хозяйки несколько иссяк, когда глаза ее остановились на Лео. Мальчик ел взглядом гостью с тем же обожанием, что и осетрину. Туманова уже собралась попенять Лео на отсутствие хороших манер, когда ее грубо прервали.

Громкие фортепьянные аккорды заглушили шаги троих мужчин вошедших в комнату. Испуганный женский визг оборвал музыку. Эти трое отличались от остальных не только осанкой, покроем костюмов и манерам.

У них в руках были пистолеты.

– Ша! – выкрикнул тот, что стоял ближе к двери. Верхнюю часть его лица закрывал картуз, напяленный по самые глаза-щелочки, снизу оно было обрамлено клочковатой бородкой.

– Всем сидеть т-тихо! – сказал тот, что стоял в центре. Несмотря на прохладу апрельского вечера, он был без пальто. Френч и галифе мало шли к его приземистой фигуре, но, похоже, его это мало волновало. – Одно резкое движение – и пуля в лоб. Я п-понятно излагаю?

Люди за столом нервно закивали.

– Все из карманов на стол. Дамы снимайте ваши цацки. Джентльмены вам новые купят.

Пока заикающийся главарь держал гостей на мушке, его подручный в картузе достал из кармана холщовый мешок пошел к гостям. Жены нервно вынимали из ушей и снимали с шей и пальцев драгоценности. Их мужья клали перед собой золотые и серебряные портсигары и часы.

Лео Дольников сидел, не шелохнувшись. Он смотрел на бандита, который передвигался от одного гостя к другому, забирая добычу, и ждал своей очереди.

Вот сейчас человек с револьвером подойдет к нему, а ему нечего предложить грабителю. Ни денег, ни часов, ни золотых запонок. Тот наверняка не поверит, разозлится, направит на него ствол и…

Бандит не заметил тенора и сразу перешел к сидевшей рядом хозяйке квартиры. Следом за чувством облегчения поднялась волна негодования.

Что же это получается? Новый мир, который принесла революция, ничем не отличается от старого? Грабители видели, что у него нет средств, и потому не считали его за человека. Так ведь то же самое и при царе было. Зачем же тогда было переворот устраивать?

Тем временем второй грабитель сорвал плюшевое покрывало с комода и завернул в него меховые горжетки с плеч взволнованных дам. Туда же отправились шубы из передней и два серебряных подсвечника со стола.