– Это еще раз подтверждает, что убийцы все-таки появились после того, как князь заснул, – сказал Алексей, – иначе б он заметил, что в комнате кто-то побывал и пытался открыть ящик. Потом, ордена и перстень он, по словам камердинера, всегда надевал по важным случаям, а если не надевал, то перед уходом прятал в тот самый ящик…

– Ладно, ближе к делу, выкладывай все, что ты думаешь по этому поводу, – проворчал Тартищев и окинул Алексея насмешливым взглядом, – совсем заморочил голову старику.

– Я думаю, что положение трупа на кровати необычно, но не случайно. Он лежал ногами к изголовью. Это говорит о том, что убийца был из своих людей, который знал о наличии сонетки, висевшей слева. Князя перевернули, возможно, даже спящего, чтобы он не смог позвонить в колокольчик и позвать на помощь.

– Но кого он мог позвать, кухонного мужика? Нет, Алеша, это не доказательство. Сонетка вон и у меня висит. Любой слуга знает, где она находится. Убить князя мог любой человек, служивший в господских домах.

– Но вы не можете отрицать, что драка была! В комнате все перевернуто, лампа разбита и валяется на полу, постель и одеяло скомканы, везде следы крови. На теле самого князя множество порезов, похоже бритвой, которая лежала на столике… Но Дильмаца все-таки не зарезали, а удавили подушкой.

– Но опять же ерунда какая-то получается, Алеша, – Тартищев шлепнул здоровой ладонью по столешнице, – на одежде Казначеева крови, кроме как из его разбитой головы, не обнаружилось. Выходит, участия в убийстве он не принимал?

– Я тоже поначалу подумал, что он мог дожидаться Мозалевского в переулке и не заходить в дом, но ведь кто-то должен был помочь убийце связать князя? Князь, видно, отчаянно сопротивлялся, вот они и скрутили ему руки и ноги шнурами от штор. Одному там не справиться было, князь, как я уже сказал, отнюдь не слабым был.

– Но тогда скажи на милость, зачем им надо было резать его сначала бритвой, а затем удавить подушкой? Слишком много лишних действий, ты не находишь? – Тартищев с тоской посмотрел на окно, за которым занимался рассвет. – Одно могу сказать, вопросов оказалось гораздо больше, чем ответов, и мы пока только на один шажок продвинулись, на совсем крошечный шажок, в разгадке этого преступления. Казначеев и Мозалевский, несомненно, принимали участие в ограблении, но убивали ли они князя, вот в чем вопрос! Из-за того барахла, что они взяли, обычно не убивают. А Дильмаца, похоже, прежде чем убить, изрядно пытали. Может, хотели узнать, где он прячет ключ от ящика с деньгами? Камердинер утром, когда пришел будить князя и обнаружил его труп, прежде чем вызвать полицию, проверил наличие ключа и сохранность ящика. Ключ, как ни в чем не бывало, висел в известном только ему и князю потаенном месте за картиной, замок не был нарушен, только одно кольцо и вырвано. Из ящика, по словам камердинера, ничего не исчезло: деньги и драгоценности на месте, разве из документов что-то пропало?

Тартищев отошел к окну и, опершись на подоконник, окинул Алексея взглядом чрезвычайно уставшего человека. Морщины вокруг его синих в дневное время, а сейчас потемневших до угольной черноты глаз превратились в глубокие складки. Густые темные усы и аккуратно подстриженная с заметной проседью борода, крупный нос и выбритая почти до зеркального блеска голова делали Тартищева похожим то ли на черкеса, то ли на ногайца. В свое время Алексей насмотрелся на этих джигитов в бараньих папахах, когда гостил у дедушки на конезаводе в Сальских степях. Дедушка называл их абреками, но доверял им свои табуны и безмерно уважал за гордый и непокорный нрав…