– Кто‐то закрыл дверь и выключил свет, пока я была там, – пролепетала Настя.

– Странно: когда я спустилась, дверь была не заперта и свет горел. Милая, у тебя очень бледный вид, ты ела вообще сегодня? – почти с родительской заботой в голосе спросила продавец.

У Насти кольнуло сердце и на глаза накатились слезы от обиды за всю эту ситуацию в первый же рабочий день, а еще оттого, что впервые за долгое время к ней кто‐то отнесся с теплом и заботой.

«Неужели мне все это показалось? И дверь, и этот страшный силуэт?»

– Да как‐то не особо… – Настя вспомнила пропущенный завтрак и покраснела.

– Ясно. Молодежь. Не бережете вы свой организм! А потом удивляетесь, откуда столько болячек вылазит после сорока. Посиди, сейчас вернусь. – Милая продавец вышла из кабинета, оставив Настю наедине с Раисой Георгиевной.

– Сильно ударилась? – ее голос прозвучал непривычно мягко.

Настя потрогала затылок: под волосами пульсировала большая шишка.

– Достаточно, – коротко ответила Настя, боясь сказать лишнего.

– У меня к тебе предложение. Пусть этот случай останется между нами, девочками, – ворковала директор. На секунду Насте даже показалось, что она не такая уж и злая. – А я разрешу тебе сделать заказ таким, как ты хочешь, а? Нам сейчас ни к чему лишняя шумиха вокруг магазина.

– Да, конечно. Я и не собиралась никому рассказывать. Это же я упала в обморок, вы не виноваты, – смущенно пролепетала Настя, вертя в руках пустой стакан.

Дверь в кабинет открылась, вернулась продавец. Одной рукой она держала кружку, другой – пакет с изображением стрелы. Над кружкой поднимался пар, а сбоку свисал ярлык чайного пакетика.

– Вот, принесла тебе чай и круассаны. У нас очень хорошая выпечка – лучшая на районе! Мне кажется, ради нее в наш магазин и ходят. Взяла тебе один с ветчиной, а второй со сгущенкой, и чай с мятой, – мягко сказала женщина, протягивая пакет. Синюю кружку с надписью «Марина» она поставила рядом на пол.

– Спасибо большое! Не знаю, как и благодарить вас… – растрогалась Настя.

Слезы все так же подкатывали к глазам, застряв большим горьким комом в горле. Она взяла кружку и попыталась его запить чаем. Горячий напиток согревал изнутри, приятно пощипывая язык вкусом перечной мяты. Круассаны оказались еще вкуснее, чем она себе представляла, стоя недавно у кондитерского отдела и наблюдая, как их достают из печи.

«Бойся своих желаний. Я, конечно, хотела их попробовать, но точно не так…» – промелькнуло в мыслях у Насти.

Она почувствовала, как боль в голове постепенно утихает, а туман в сознании рассеивается. Затылок все еще болел, но уже не так сильно.

Настя поблагодарила продавца, попрощалась с директором и вышла из магазина на улицу. Она жадно вдыхала свежий воздух, наполненный ароматом цветущей возле магазина сирени. Проспект заливало горячим майским солнцем, короткие тени от деревьев и столбов говорили о том, что сейчас уже полдень. Духота мгновенно накрыла Настю одеялом тепла, слегка обжигая кожу на руках.

Она пошла в сторону остановки, села на скамейку и стала ждать автобус. Память постепенно начала возвращаться, в голову приходили образы и воспоминания из той страшной камеры. Еще она вспомнила, что, пока находилась в отключке, видела сон: кадры в сознании быстро менялись, не задерживаясь на чем‐то конкретном, отдаленно слышался вой сирен, незнакомые люди с коробками в руках спускались в подвал. Вой сирены прерывался оглушительными взрывами, лица людей исказились ужасом. Дети закрывали уши руками и плакали. Взрослые обнимали их и старались успокоить. Помещение сильно напомнило подвал «Стрелы».